Танк Таранович, или Влюблен на всю голову

— Да прям все время. Несколько раз соврал, остальное просто не говорю. И вообще, ты сама виновата. Не надо было говорить, что ты не любишь кошек. Я бы тогда «не подбирал» искалеченную собаку, — демонстрирую кавычки. — Чтобы к тебе еще больше подмазаться. Стало быть, и не просил бы ее у друга.

— Я не говорила, что не люблю кошек. Кажется.

— Но любви ты к ним не выказывала, назвав себя собачницей.

— Ну вообще я реально их не очень люблю. Точнее побаиваюсь. На меня кошка один раз в детстве напала и теперь ну как-то не очень.

— Ну супер, у меня кошка.

— Я так и знала! — восклицает Вася. — Петя, Петя, какой же ты…

— Какой? — а вот сейчас она точно взбрыкнет.

— Ты сумасшедший, Соболев, — фух. — Дом купил, собаку чужую взял. Господи, да всего не упомнишь. В чем ты мне еще врал? Ну ясное дело, Миша не брат, он твой работник и ты не чакролог. Что еще архиважного?

— Да я так всего и не припомню. Ты лучше спрашивай.

— Издеваешься?

— Нет. У меня стресс от потери чужой собаки. Какие уж там издевательства? — вполне серьезно произношу я.

— Ладно, успокойся, никто тебе ничего не сделает за собаку. Наверное, — тут же добавляет она. — Ты же неспециально. А друг у тебя нормальный?

— С приличной ноткой ебанцы, но хороший. Он мне, кстати, жизнь спас. И я не шучу.

— Это как понимать? Он какой-нибудь прокурор? Адвокат?

— Ну классно ты обо мне думаешь. Он твой коллега, врач в смысле.

— Хирург? Ты попал в аварию, да? Там твоя семья и погибла. А ты выжил и шрамы у тебя после этого?

— Ага.

— Ну вот врешь же сейчас. Вижу! — секунда и мне снова прилетает в лоб мухобойкой.

— Ну, разве что, чуть-чуть. А вообще оно тебе надо, Вась? Я тебе правду сказал. И нет, он не хирург, а обычный терапевт. Просто оказался в нужное время, в нужном месте. Не сдрейфил, несмотря на то что сопляком был.

— Это как?

— Жопой об косяк, не беси. И не лезь туда, куда тебя не просят, — резко встаю с кровати, ненароком задевая чашку с какао. Не оглядываясь, иду на кухню.

И все-таки чувство надвигающейся задницы не подвело. Какая уж там пропавшая собака? Наливаю стакан холодной воды и выпиваю залпом под цепким взглядом вошедшей Василисы. Смотрим друг другу в глаза и вот как-то без слов понял, что-то точно сейчас выдаст.

— Миша не твой рабочий. Он твой охранник, да? И тогда около озера он появился не просто так. У него было оружие в бардачке, я думала, что мне показалось на фоне пьянки. А это точно было оно. Странно, что в первый раз, когда я ударила тебя в лесу, рядом не было Миши.

— На дворе две тысячи десятый. Я больше не нуждаюсь в круглосуточной охране. Да я вообще в ней, если честно, не нуждаюсь. Миша, а до этого были другие — скорее для того, чтобы не было скучно.

— И чем ты занимался раньше, что тебе нужна была охрана?

— Всем понемногу, — небрежно пожимаю плечами, уже прекрасно осознавая, что так или иначе она дожмет меня. А если нет, так на хер пошлет за молчание. Вопрос только в том, что хуже — пошлет после моих слов или пошлет за молчание. Есть, конечно, третий вариант — примет. Скорее всего маловероятный. Не та степень влюбленности. Хотя… усмехаюсь в голос.

— Вот, как разговор о какой-то собаке у нас вылился вот в это?! Вот как, блядь?

— Ты какой-нибудь криминальный авторитет в прошлом? Да? — подходит ко мне и опирается на столешницу. — Хотя, наверное, таких не бывает в прошлом.

— Понятия не имею. Я не он.

— Тогда зачем тебе нужна была охрана?

— Знаешь, есть такие вещи, о которых не надо говорить. Ни после пятидесяти лет брака, ни уж тем более в начале отношений. Так просто надо. И это не вопрос доверия или его отсутствия.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? — напрочь игнорирует мои слова. Напирает как самый настоящий бульдозер.

— А если я отвечу «да», то что?

— Ничего. Боишься показаться плохим?

— Мне за себя не стыдно, — вполне серьезно произношу я. — Я же хороший. Ну по твоей градации. И своей немножко, — пытаюсь улыбнуться, но выходит это с трудом.

— Так убивал? — снова напирает Василиска, но не в своем привычном тоне.

Отталкиваюсь от раковины и становлюсь напротив этой ведьмы. Закрываю глаза и ставлю руки на столешницу по бокам от Василисы. Наклоняюсь к ней и шепчу на ухо:

— Убивал.

— Дальше последует, что это была муха или комар? Жук? Да? — откидывает голову назад, поднимая на меня взгляд.

— Нет.

— А кого?

— Падаль одну. Правда не одну, — молчание. Затяжное. Не знает, как спросить. И самое интересное — не могу считать ее реакцию. — Дальше какой вопрос последует? Сам? Или просто заказал и смотрел? Отвечаю: заказал. Смотрел и добивал своими руками. Ну что, теперь боишься меня? — ожидал еще более затяжного молчания или еще чего похуже. Но нет.

— Учитывая мой анамнез, точнее моего, не дававшего мне покоя, бывшего мужа, мне следовало тебя бояться, еще когда ты выследил меня в лесу. А уж, когда ты появился голым в моем доме — и подавно. Но… не боялась. И сейчас тебя не боюсь.

— А чего боишься?

— Того, что могу подумать о тебе плохо и накрутить себя. Ты же зачем-то это сделал. Зачем? — совершенно детский наивный вопрос, но при этом испытывающий взгляд.