Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг.

Между тем, еще днем 24 июня на основе указаний Жукова командование ЮЗФ должно было отдать командующему 15-м мехкорпусом совершенно иной приказ: вывести корпус из боев и, оставив на пути противника заслоны, начать сосредоточение в районе Броды. Цель — совместно с находящимся на подходе 8-м мехкорпусом нанести мощный удар на Дубно, во фланг и тыл 11-й и 13-й танковым дивизиям противника, рвущимся к Ровно.

Очень похоже, что этот приказ или вообще не был отдан, или не дошел до генерала Карпезо.[211] Дело в том, что штаб ЮЗФ время от времени пытался управлять дивизиями напрямую, без ведома корпусного командования. В частности, вечером 24 июня на КП 212-й моторизованной дивизии в двух километрах севернее Бродов имел место совершенно дикий случай. Заместитель командира 15-го мехкорпуса полковник Ермолаев, прибывший в расположение 212-й моторизованной дивизии, встретил здесь представителя штаба фронта генерал-майора Панюхова, который заявил ему, что дивизия выполняет приказы штаба фронта и не будет участвовать ни в каком наступлении, а останется оборонять Броды до подхода 8-го мехкорпуса.

Поскольку 8-й механизированный корпус все еще находился в пути, наступление началось без него и с опозданием на несколько часов. Оно велось по двум операционным линиям, ориентированным в прежнем направлении — на Радзехов и Холоюв, на северо-запад и на запад. 37-я танковая дивизия сбила боевое охранение противника, форсировала реку Радоставка и несколько продвинулась вперед. А вот не успевшая сосредоточиться 10-я танковая дивизия столкнулась с превосходящими силами противника. Ее 19-й танковый полк подойти еще не успел, а командир 20-го танкового полка смог выделить для атаки лишь группу из 15 машин под командованием майора Говора. Атаковав в направлении Холоюва, она напоролась на сильный огонь противотанковых орудий напоролся на мощную противотанковую оборону, потерял 7 машин БТ и 4 КВ (!) и вынужден был отойти. Погибло 4 танковых экипажа, в том числе сам майор Говор. Согласно донесениям, у противника было уничтожено 56 противотанковых орудий, 5 танков и до роты пехоты.

Тем временем на флангах дивизии появилась вражеская пехота, 20-й танковый и 10-й мотострелковый полки сами вынуждены были перейти к обороне при поддержке двух батарей 10-го гаубичного артполка дивизии. Таким образом, наступление фактически не состоялось. В 10 часов следующего дня 19-й танковый полк 10-й танковой дивизии, накануне не успевший принять участие в наступлении, по частной инициативе его командира подполковника Пролеева атаковал противника в направлении Охладува. В итоге боя было доложено об уничтожении около 70 противотанковых орудий, 18 танков, батальона пехоты и двух самолетов противника. Сам полк потерял 72 человека (из них 5 убитыми и 56 пропавшими без вести), 9 танков KB и 5 БТ-7.

Утром 26 июня штаб корпуса получил от командования фронта очередной приказ на наступление — приведенный выше № 0016 от 21:15 25 июня. Однако поскольку соединения корпуса приводились в порядок после вчерашних атак, приказ выполнен не был. Зато днем сам корпус был атакован вражеской авиацией (это была эскадра KG.55 «Граф») и понес серьезные потери. Зенитчики доложили о шести сбитых самолетах — но на самом деле эскадра потеряла лишь два бомбардировщика He 111.

Около шести вечера командный пункт корпуса, расположенный на высоте 210,0 южнее селения Топоров и не замаскированный, подвергся атаке 18 бомбардировщиков эскадры: противник хорошо знал, где расположены пункты управления советских частей. А далее случилось жуткое. После окончания налета командир корпуса генерал-майор Игнат Иванович Карпезо был найден недвижимым и залитым кровью возле штабной палатки. Вызванный уцелевшими офицерами врач констатировал смерть. Генерала похоронили здесь же. А вскоре из штаба армии вернулся комиссар корпуса И. В. Лутай. Узнав о случившемся, он схватился за кобуру и потребовал откопать могилу. Глаза у комиссара были белые и бешеные. Испуганные штабисты схватились за лопаты. Когда генерала выкопали, он дышал…

Контуженного генерал-майора Карпезо отправили в тыл, в командование корпусом вступил полковник Ермолаев.

Весь день продолжались тяжелые, безрезультатные и беспорядочные бои на рубеже Колесники, Монастырек-Охладувски и по реке Радоставке. Корпус никуда не наступал, ограничиваясь ведением разведки, отражением многочисленных атак противника с разных направлений и наведением переправы через Радоставку.