Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг.

Уже в первый день войны Музыченко не выполнил приказ о переброске 4-го мехкорпуса под Радзехов. На следующий день он «наложил лапу» на 8-й мехкорпус, устроив ему безумный пятисоткилометровый марш (хотя роль командования фронта в этой акции тоже трудно переоценить). В результате 4-й механизированный корпус, одна из самых сильных ударных частей фронта, в сражении под Дубно участия так и не принял и вообще использовался крайне неорганизованно — фактически для усиления стрелковых частей. Немалую долю ответственности командующий 6-й армией несет и за переданный в его распоряжение 37-й стрелковый корпус, действиями которого никто не руководил (за исключением время от времени вспоминавшего о нем штаба фронта), а также за 14-ю кавдивизию, которую не видели ни в атаке, ни в обороне.

Остановимся теперь на командирах механизированных корпусов. С 22-м мехкорпусом все обстоит просто и печально. К началу войны дивизии корпуса были разбросаны на огромном пространстве, и управлять ими оказалось невозможно. Командующий корпусом генерал-майор Семен Михайлович Кондрусев погиб на третий день войны, после этого механизированное соединение перестало существовать как единая часть — чему в немалой степени способствовало и неразбериха с приказами, в результате которой командир самой сильной 41-й танковой дивизии полковник Павлов увел свою часть от фронта и попал в болото.

Девятый механизированный корпус Константина Константиновича Рокоссовского

был наиболее слабым. Кроме того, он выдвигался из глубокого тыла и поэтому испытывал трудности с пехотой. Тем не менее действия этого корпуса оказались достаточно успешными — он сначала контратаковал и потеснил левый фланг 13-й танковой дивизии противника, а затем вел активную оборону на реке Стырь в районе Луцка, фактически удерживая весь левый фланг 5-й армии.

Девятнадцатый мехкорпус генерал-майора Николая Владимировича Фекленко тоже действовал неплохо. К сожалению, взаимодействие между его дивизиями оставляло желать лучшего — в немалой степени это было вызвано отсутствием моторизованной пехоты для «полевого заполнения» захваченной территории. В результате достигнутый 25–26 июня успех под Млиыновом и Дубно не был реализован. Обе танковые дивизии корпуса превосходно атаковали — но, обнаружив у себя на флангах подвижные соединения противника, неизменно отходили назад, даже не уточнив численность обошедших их вражеских частей. В результате с 27 по 29 июня корпус вместе с 228-й стрелковой дивизией отступал под натиском противника, составлявшего примерно половину 13-й танковой дивизии.

Командир и практически весь руководящий состав 8-го механизированного корпуса проявили себя в сражении великолепно. Несмотря на череду нелепых приказов сверху, генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев сохранял самообладание и продолжал контролировать и координировать все действия своих дивизий. Он был единственным

из командиров, кто организовал ведение разведки и имел внятное представление о находящемся перед ним противнике. К сожалению, карьеры генерал Рябышев так и не сделал — в 1945 году он закончил войну в должности командира стрелкового корпуса, все в том же звании генерал-лейтенанта. Воистину, в Отечестве нет не только пророка, но и полководца…

Командир 15-го мехкорпуса генерал-майор Игнат Иванович Карпезо проявил весьма средние способности как руководитель механизированного соединения. Он не сумел организовать разведку местности перед собой, и поэтому в течение 23–26 июня корпус продолжал наступать фактически вслепую. После ранения генерала Карпезо в должность командира корпуса вступил начальник штаба полковник Ермолаев, который с руководством явно не справился — впрочем, дезорганизующая роль приказов из штаба ЮЗФ проявилась и здесь.