Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг.

Скорее всего, Баграмян в своих воспоминаниях честно ошибся в датировке событий, поверив ранее изданным мемуарам Жукова и сдвинув по времени дату прибытия последнего в штаб фронта. Тем более что это косвенно снимало с руководства Юго-Западного фронта ответственность за дальнейшую судьбу 8-го мехкорпуса. Судя по всему, штаб фронта, отдав Рябышеву необходимые распоряжения на контрудар, забыл проинформировать генерала Музыченко о планах контрудара. По крайней мере, иного внятного объяснения дальнейшим событиям отыскать не удается. Но тот факт, что сам Жуков не запомнил ни дат, ни маршрута своих передвижений, сам по себе много говорит об уровне подготовки операции со стороны Генерального штаба РККА.[197]

Что же случилось дальше? Генерал-лейтенант Музыченко был куда более озабочен положением в районе севернее Перемышля, нежели стыком с 5-й армией. Поэтому не удивительно, что, получив в свое распоряжение механизированный корпус, он решил использовать его именно здесь – не на правом, а на левом фланге своей 6-й армии. С этой целью около полудня 23 июня он лично отдал командиру 8-го механизированного корпуса совершенно другой приказ: повернуть обратно и сосредоточиться в районе Яворова западнее Львова, где поддержать части 6-го стрелкового корпуса. Именно здесь, по мнению командарма-6, противник и наносил главный удар.

К этому моменту часть сил корпуса уже находились в районе Куровице, а командование и штаб были разбросаны по дорогам от Перемышля до Львова, поэтому распоряжение Музыченко добралось до них не сразу и не одновременно. Корпус вновь повернул на 180 градусов и двинулся на запад. К этому моменту основные силы корпуса «накрутили» уже свыше 200 километров – но большинство соединений еще ни разу не вступило в бой. А генерал Рябышев окончательно перестал понимать, кто и чего от него хочет.

Во второй половине дня 23 июля он получил из штаба фронта новый приказ – ему предписывалось:

«1. Немедленно принять меры [для] установления связи с командиром 15-го механизированного корпуса.

2. Ускорить всемерно выдвижение механизированного корпуса в район Броды.

…Установив прочно взаимодействие с 15-м механизированным корпусом, с утра 24.6.41 г. атаковать и уничтожить танки противника в направлении по обстановке».[198]

Поэтому в 15:30 командующий 6-й армией отдал новый приказ, в корне перечеркивавший предыдущий:

«Остановить части и повернуть по маршруту Красне, Олеске, Броды.

Севернее Броды танки противника ведут бой с 15-м механизированным корпусом. Бой для 15-го механизированного корпуса неуспешен. Имеются данные, что колонна танков прошла м. Берестечко…

Командиру 8-го механизированного корпуса войти в связь с командиром 15-го механизированного корпуса и совместными действиями уничтожить танковую группу противника в направлении Дубно. Удар на Броды, в дальнейшем по обстановке, либо на м. Берестечко, либо на Дубно, ибо есть основание, что танковая колонна из Берестечко двинется на Дубно.

Доносить каждый час по радио положение голов колонн».[199]

В 6 утра 24 июня начался новый марш. На этот раз двигаться на восток оказалось гораздо сложнее – дороги уже были забиты войсками и колоннами эвакуирующихся. Около полудня, очередной раз проходя через Львов, части 8-го мехкорпуса буквально столкнулись с двигавшееся навстречу 32-й танковой дивизией 4-го механизированного корпуса. Вечером 24 июня (а вовсе не двумя днями раньше!) в расположение 8-го мехкорпуса прибыл лично Г. К. Жуков, чтобы проследить за его подготовкой к бою. Вот как описывает это Д. И. Рябышев: