Танцоры Аруна

— Вот мой идиот сын. Он вам хочет кое-что рассказать.

Толстый Перин, похожий на отца, был бледен, глаза блуждали.

— Что молчишь, следопыт. Говори!

Перин уставился в пол.

Моро выпустил сыновнюю руку и подбоченился.

— Раз уж мы потревожили людей, скажу я. Пару ночей назад этот щенок курил за конюшней чертову траву. Подошел ваш рыжий шири. Вместе они окончательно накурились и решили отправиться за посты Клео к азешскому лагерю. — Моро перевел дух. — По дороге Перин струсил и убежал домой, а ваш друг пошел дальше. — Плетельщик веревок вдруг шагнул, загораживая своего непутевого сына. — Ты бы все равно узнал об этом, Кел. Прости. Кому из них взбрело в голову пуститься на подвиги? Ума не приложу.

Дженси присвистнула, Эриллард крякнул. Остальные молчали.

— Сколько тебе лет? — спросил Кел у Перина.

— Ше-естнадцать.

— Стало быть, помнишь набеги десятилетней давности.

— Но не свои тогдашние страхи, — сказала Айлин.

— Моро, твоя семья тогда не пострадала?

— Благодарение ши, нет.

Кел вздохнул. Его рука взметнулась вверх и бессильно опустилась.

— Что тут скажешь, Моро. Забирай его домой да выдери хорошенько. Можешь не сомневаться, рыжему я тоже задам, когда он вернется.

— Если прежде я с ним не разберусь, — добавила Айлин.

Моро потоптался с угрюмым видом и выволок сына из комнаты. Прежде чем дверь захлопнулась за ними, шири успели услышать яростный шепот веревочника и звон затрещины.

Когда гости удалились, Сефер заметил:

— Сказано было неплохо, милый.

— Не мог же я взыскивать с мальчишки за глупость Риньярда. — Кел присел на корточки перед Дженси. Она, не поднимая головы, продолжала разглядывать свои ногти. — Дженси, мы выручим его.

Девушка кивнула и склонилась еще ниже.

Керрис взял с тарелки кусок копченой рыбы и не донес до рта. «Враг-враг», — стучало в голове. От неожиданности он уронил рыбу. Элли поймала кусок у самого пола.

— Что это? — насторожилась Айлин.

— Азешцы идут, — сказал Сефер.

На рыночной площади уже собралась толпа — сотни две или того больше. Лара в золотистых одеждах, Тамарис и Дорин тоже были там. Увидев Сефера и Кела, люди бросились навстречу, стараясь оказаться к ним поближе. Шири и Керрис держались возле Кела.

На глазах всего Илата средь бела дня на южной стороне котловины показались азешцы и начали спускаться по склону. Сегодня горожане встречали их без оружия, но все кипели негодованием.

На мгновение Керрис почувствовал симпатию к пустынникам. Они скакали туда, где всякий их ненавидел и жаждал расправы над ними.

Всадники были в темно-коричневых плащах с капюшонами, из-под которых выглядывали сапоги грубой кожи. Азешцев было совсем немного. Впереди ехала Тера. Уже различались серьги с голубыми камнями в ее ушах. Была еще одна женщина — старуха, остальные — мужчины с прямыми черными волосами и бронзовыми лицами. Под распахнутыми плащами поблескивала бисерная отделка их одежд. Лошадиная сбруя тоже была украшена бисером. О седла колотились кривые мечи в ножнах. Серьги были в ушах у каждого, а лица покрыты шрамами.

Гул в толпе нарастал. Лара подняла руку, унимая сограждан. Азешцы приближались, опасливо озираясь на дома по сторонам.

Пока Керрис раздумывал над тем, почему сегодня пустынников так мало и где могут сейчас быть остальные, незваные гости остановились перед Ларой. Зазвучал надменный голос Теры:

— Мы явились. Начинайте учить.

Лара смотрела на воинственную собеседницу безо всякого смущения.

— Сперва мы должны узнать, что с нашим братом.

— Он жив.

— Мы хотим его видеть.

— Нет.

— Как же мы узнаем, что он жив?

— Люди пустыни не лгут.

Человек с синими серьгами приблизил коня к Тере и что-то сказал. Предводительница ответила, резко рубанув воздух рукой. Керрис вспомнил этого азешца. Он держал коня с пленным Риньярдом. Только у него и у Теры не было рубцов на щеках. Кажется, она назвала его Баратом, добавила еще одну фразу и снова обратилась к Ларе:

— Сегодня вы обучите тех, кто приехал со мной. Завтра других. Они привезут весть от вашего брата. Когда все наши получат знания и беспрепятственно вернутся, мы его отпустим. Клянусь именем своего народа.

Посовещавшись с Тамарис, Лара кивнула.

— Мы верим твоей клятве и сможем распознать тайный умысел. Разум не может лгать.

Барат вновь сердито заговорил. Тера ответила. Может быть, он был главным среди азешцев, а женщина только переводила его приказы. Улица за спинами приезжих заполнялась людьми. Из-за коньков крыш торчали ребячьи головы.

Когда Тера и Барат замолчали, Лара продолжила:

— Вам следует знать, что немногие из нас способны быть наставниками. Обучение — долгое и трудное дело. Требует напряжения всех сил и учителя, и ученика. За один день обучиться ничему невозможно, да и слишком много вас приехало.

Снова Барат потребовал от Теры перевода и, слушая ее, все больше свирепел. Несколько раз он говорил: «Шай». Керрис не сомневался, что это означает — нет.

Тут заговорила старуха — Барат моментально смолк, но стоило ей закончить, тут же опять затараторил. Еще один азешец вмешался в разговор.

Споры на непонятном языке начинали надоедать. Керрис переминался с ноги на ногу, чесал зудевшую култышку…