Во время онлайн-консультации возле компьютера, на столе у вас должен находиться альбом для рисования на двадцать четыре листа и двадцатичетырёхцветный комплект фломастеров, простой карандаш и гелевая или шариковая ручка. Повторяю для неуверенных в себе россиян и россиянок: талант художника для Арт-терапии не нужен. От вас не требуется создания бесценных художественных произведений музейного уровня. То, что вы нарисуете или напишете должно быть дорого только вам одним в первую очередь, и разумеется, мне тоже. Нужна старательность, тщательность и последовательность действий. Что касается представленных в сборнике рассказов, они все основаны на реальных событиях. Фамилии и имена моих героев я изменил, чтобы избежать кривотолков. Сразу признаюсь, я не профессиональный литератор. Я просто образованный человек, воспитанный на русской и зарубежной классической литературе.

Прежде всего, я художник-педагог. В моих рассказах есть всё: юмор, сарказм, ирония, фэнтези и даже стёб. В армейском альбоме есть два эротических сна, и один сон патриотический – это и есть фэнтези. Всё остальное, господа и дамы, читатели и читательницы, основано на событиях, пережитых мной лично. Желаю вам приятного чтения.

танцуй, пока молодой

танцуй, пока молодой

– Вы могли бы убить,.. убить человека? Могли бы?..

Вопрос, заданный пожилым священником, застал меня врасплох. Батюшка был худощав, с козлиной бородкой и редкими кудельками седых волос, обрамлявших его лысину. Аромат ладана отступал перед тяжёлым смрадом, исходившим из его рта. Льдинки его строгих глаз вопрошали: «Вы это мне?.. Вы ошибаетесь… Никогда. Подумайте, молодой человек, подумайте! Вам будет полезно задуматься на эту тему». Он был старше лет на 25-30. Почти задохнувшись от смрада, зажимая нос, я сбежал из храма, прервав исповедь.

Здание церкви, выстроенное из красного кирпича, потемневшего от времени, было не очень старым, но уже нуждалось в ремонте. По периметру валялись выкрошившиеся из стен храма кирпичи, чем-то напоминая съеденные кариесом остатки зубов священника. Крошево из грязно-серой извёстки, мелькавшее кое-где между выпавшими кирпичами, напоминало перхоть, обсыпавшую рясу священника по плечам, спине и спереди под бородой.

Извилистая тропинка, окаймлявшая пруды, навсегда уводила меня от места, где не оправдались мои надежды. Надежды на поддержку каких-то невидимых высших сил, надежды получить откровения, новое понимание себя и, может быть, даже озарение, которого в тайне ожидал, – всё это не оправдалось.

Последняя неделя октября выдалась теплее обычного. Обманутая нежданным теплом, кое-где проглядывала молодая зелень. Близость воды успокаивала меня, а посетившие меня мысли давали робкую уверенность на новое направление в творчестве. Сорокалетний московский художник, переехавший из центра в спальный район, получил за свою комнату в коммуналке двухкомнатную квартиру на окраине.

Всё это мне неожиданно вспомнилось вот при каких обстоятельствах.

Я стоял посередине собственной пятиметровой кухни, с занесённым над головой моей гражданской жены Валерии увесистым табуретом, произведённым на белорусской мебельной фабрике в городе Ровно. Меня душила ярость, затопившая мой мозг, отключив систему безопасности. Ещё секунду и могло случиться непоправимое.

Вот тут я и вспомнил глаза-льдинки, старый храм возле пруда и рот священника со съеденными зубами, и слова, сказанные этим ртом: «Вы могли бы убить,.. убить человека?» Значит, это он меня остановил и уберёг от убийства. Или что-то через него.

Моя десятидневная работа валялась на кафельном полу. Сам стол был опрокинут, краски и дорогие колонковые кисточки валялись чуть поодаль, спрятавшись под батарею. Холст был просто выбит из моих рук, как только я попросил её подождать минут пять-десять, пока закончу. Бешенство мутной волной затопило мне голову, заставив занести над Лериной головой табурет.

После истеричного крика: «Хватит зря протирать штаны!» – она перешла к боевым действиям, последствия которых я описал выше. Её всю трясло, плечи непонятно двигались, цвет и мимика лица менялись ежесекундно, порождая гримасы. Брови напоминали подбитую чайку, бившуюся в конвульсиях. Момент истины наступил, когда наши глаза встретились. Я вдруг увидел ужас в её глазах и одновременно нашу сцену со стороны, и стал смеяться, опустив тяжёлый табурет на пол. Сквозь слёзы стала смеяться и Валерия. «Достигнув точки максимального кипения – гнева, остановитесь, осознайте её, и Ваш Яд тут же превратится в Мёд» (это сказал один мудрейший индийский святой – Ошо), – что собственно и произошло, прямо у нас на глазах.