Танцуя на острие ножа

— Пожалуй, — неоднозначно ответила я, садясь.

— Сними рюкзак-то, — снова усмехнулся он, — тяжеловато такие суммы на спине таскать.

Я скинула рюкзак на пол, Вадим налил кофе и поставил передо мной кружку. Я только следила за его манипуляциями, пытаясь сообразить, что тут происходит.

— Что так смотришь? — рассмеялся Вадим, садясь, — ты меня уже похоронить успела?

— Как ты вернулся сюда? Я уверена, никто не знает о твоем присутствии.

— Приглядывала за домом, значит?

— Вроде того.

— Меня Миронов привез в багажнике своей машины. После встречи с тобой я решил схорониться на какое-то время, надо было решить, что делать дальше. А ночью кто-то пришил Гарина, представляешь? — Вадим как всегда состроил веселое недоуменное лицо, и я порадовалась этому, решив, что не все так плохо.

— И что?

— Я, конечно, не особо удивился. Так же как и наличию чемодана с наркотой, который до этого хранился у меня. В общем, по всему выходило: я Гарина и пришил, загнав ему предварительно наркоту. Теперь у меня два чемодана денег и счастья полные штаны. Уверен, будут в моей жизни моменты, когда я пожалею, что это не так. — Я усмехнулась, но посмотрела на него укоризненно. — В общем, я вроде как в бегах, Миронов звонит, я трубку не беру. Решил совсем выключить от греха, а он прислал сообщение, мол, не дури, Вадим, я знаю, что это не ты. Я подумал, подумал, положение мое отнюдь не предел мечтаний, хуже вряд ли будет, и позвонил ему. Через час он приехал в одно кафе, там очень удачная парковка сзади здания. Он там поел, а я забрался к нему в багажник. Он привез меня сюда и схоронил в гараже, решив до поры, до времени не раскрываться даже перед своими ребятами. Холодно же там было, скажу я тебе, вот до сих пор отогреваюсь. Слава Богу, ты позвонила через несколько часов и попросила о встрече. Он меня как раз выпустил, когда Гарик тебя встречал. Тот, кстати, тоже был немало удивлен, пребывая в уверенности, что мы с тобой уже где-нибудь в Испании.

Вадим хлебнул чая, а я смотрела на него.

— На самом деле, я рад, что ты позвонила Миронову, — сказал он вдруг, не поднимая взгляд от кружки, — не хотелось до последнего верить, что ты выберешь его и уедешь.

Он поднял на меня глаза, я уставилась в свою кружку. Не хотелось ничего говорить, потому что все было не так. И Марк меня никуда не звал, а просто использовал в своей игре. А если бы позвал?.. Я сжала ручку кружки, потому что не знала, не знала ответа на этот вопрос.

— Что теперь? — спросила я, переводя тему.

— Придется бежать, — развел он руками, — подожду, пока все утихнет, и начну новую жизнь под другим именем.

— Лучше уезжай подальше, — сказала я, Вадим рассмеялся, — у меня есть деньги, они принадлежат тебе.

— Не надо, — покачал он головой, — с этим я разберусь. Документы скоро будут готовы, и я познаю всю прелесть жизни беглеца.

Он усмехнулся, поглядывая на меня.

— Тебе понравится, — усмехнулась я в ответ, и Вадим снова весело рассмеялся. Немного подумав, я покосилась в сторону выхода и негромко спросила:

— Послушай, Вадим, знаю, что неожиданно, но… Может, ты знаешь что-то о моих родителях?

Он посмотрел серьезно, я отвела взгляд, боясь, что расплачусь.

— Надеюсь, ты не ходила к ним? — спросил он осторожно. Я покачала головой, и Вадим явственно выдохнул с облегчением. Немного помолчал. — Ты совсем ничего не знаешь?

— Нет.

Он вздохнул.

— Кое-что я знаю. Но немного. Присматривал первый год после твоего исчезновения. Слушай, не знаю, как и сказать… Твоя мама… В общем, ее уже нет в живых.

Я сжала пальцами чашку, не замечая, что руки дрожат, и кофе расплескивается.

— Как это случилось?

— После той истории у нее случился сердечный приступ, серьезный, она долго лежала в больнице. Потом ее выписали, но скоро забрали с тем же диагнозом. Так продолжалось около года. В один из приступов врачи не успели.

— А отец? — с трудом спросила я.

— Жив. Вроде живет по тому же адресу. Больше ничего не знаю.

Я кивнула, осмысливая услышанное. Информация доходила с трудом. Представить, что моей мамы больше нет в живых, я просто не могла. Но она умерла. Умерла из-за меня, потому что я оказалась никудышной дочерью и никудышным человеком. Все, что со мной произошло и происходит, все только во вред окружающим. Если бы не я, не моя глупость по жизни, она была бы жива, и папе не пришлось бы жить одному. Я снова вспомнила его голос, и у меня потемнело в глазах. Сколько боли он вынес за это время? Мужчина, потерявший в одночасье все: семью и смысл жизни. Как он любил маму, как любил меня, и все разрушено. Все. Из-за меня.

— Не смей винить себя, — словно прочитал мои мысли Вадим, — все, что случилось, уже в прошлом, ты должна просто отпустить это.

Я кивнула и поднялась, сдерживая бушующие эмоции.

— Как думаешь, почему Женька тебе поверил? — перевела тему, не желая обсуждать семью. Вадим посмотрел на меня пристально, потом сказал: