Танцуя на острие ножа

— Ему даже не нужны были подробности. Когда он привез меня сюда, то сказал только одно: я знаю, почему ты на это пошел, хотя, поверь, она этого не заслуживает. — Я вспыхнула, Вадим с сожалением пожал плечами. — Я хотел рассказать, как все было и почему ты пошла на это, но он не стал слушать. Если хочешь, поговори с ним.

Я кивнула, Вадим тоже поднялся, и мы вышли в холл, где Женька сидел на диване и рассматривал стену. Вот уж, воистину, дурной пример заразителен. Увидев нас, он поинтересовался:

— Что надумали?

Вадим пожал плечами.

— Кардинально ничего не меняется.

— Значит, выдвигаемся в четыре, как договорились.

Вадим кивнул и пошел к лестнице, я посеменила следом.

— Выдвигаетесь куда? — спросила его.

— Вечером привезут документы. Миронов едет к себе, ну и меня подкинет по дороге.

— А я?

— Думаю, с нами? Или ты еще тут не со всем закончила?

— Со всем, — поморщилась я, он кивнул.

— Тогда к четырем ночи будь готова.

Делать было особо нечего, обстановка стояла выжидающе-напряженная, я приняла душ и легла спать, так как ночью мне это практически не удалось сделать. Проснулась уже к вечеру, долго лежала, глядя в потолок, анализируя услышанное. Больше всего хотелось встать и уехать к папе, обнять его и попросить прощения за все. Но я знала, что не имею права так поступать.

"Может, когда-нибудь… — пробормотал внутренний голос, — а сейчас просто смирись".

С Женькой я тоже решила не объясняться, ни к чему это все. Он не хочет быть связанным со мной хоть как-то, а если узнает, что я пыталась спасти ему жизнь, будет чувствовать себя обязанным. Пожалуй, это чувство одно из немногих, которые я не хочу видеть в Женьке по отношению к себе. Лучше уж никак, чем так.

Я спустилась вниз, обнаружила там скучающего Гарика и предложила ему сыграть в карты.

— Я завязал, — пошутил он, и я даже посмеялась. Карт в доме не нашлось, зато обнаружились шахматы, которыми мы и занялись. Изредка появлялись парни, проходил Женька или Вадим, но я предпочитала компанию Гарика.

— Странная ты, — заметил он, косясь на меня.

— Почему?

— Не знаю, — пожал Игорь плечами, — непонятная. Когда ты в доме у Женька стала появляться, мы все подумали, что вы с ним сойдетесь. Он же с тобой носился, как с торбой писанной. Избили — лечить, увезли — спасать, чуть твое имя засветится где, его аж трясло. А потом… Перебесился, видимо. Только ты появляться перестала, так он и изменился. Как будто щелкнуло что-то. Жестче стал, говорит четко и по делу, спокойный, уравновешенный, с наркотой подвязал… Бабу завел.

— И как она? — неожиданно для себя спросила я. Гарик пожал плечами.

— Обычная. С такой, знаешь ли, спокойно. Точно уверен, что она не пойдет расстреливать десяток мужиков, рискуя головой.

Он усмехнулся и неловко развел руками, видимо, сетуя на свою внезапную откровенность. Я промолчала, а тут все начали стягиваться в холл. Вадим появился в забавном виде: волосы он перекрасил в каштановый и вплел в них дополнительные, вокруг лба обвязал какую-то веревку, и общий вид, в целом, напоминал об эпохе хиппи.

— Тебе идет, — прокомментировала я, он усмехнулся.

— Может, я войду в образ.

Мы покинули дом и загрузились по машинам. В Женькиной разместились мы с Вадимом и Гарик, остальные ребята сели во вторую. Путь предстоял неблизкий, я дремала на плече у Вадима, изредка просыпаясь и посматривая на дорогу. Ближе к утру мы прибыли в наш город, и я вдруг почувствовала странное: впервые за годы моего проживания здесь город показался мне родным. Вадима мы ссадили недалеко от вокзала, Женька пожал ему руку, Гарик махнул, потому как правая рука у него была еще недееспособна. Я стояла, глядя на него, он меня обнял. Женька сел в машину, но уезжать не торопился.

— Удачи тебе, — сказала я и добавила, — прости меня, если сможешь. За все.

Вадим улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты себя простила. То, что случилось пять лет назад, было не с тобой, теперь ты другой человек, так и живи другой жизнью. Перестань корить себя и изводить.

— Кто бы говорил. Может, возьмешь деньги?

— Нет, — покачал Вадим головой, — какой бы он ни был подлец, но о тебе позаботился, и я его понимаю. Прощай, Лика, — шепнул он, еще раз обняв меня. Мне стало нестерпимо больно и стыдно, слезы встали комом у горла. Все, что он говорил мне, было неправдой, я совсем не была тем другим человеком, которого он считал хорошим. Вадим улыбнулся, махнул рукой и пошел к вокзалу.

— Вадим, — позвала я его, он обернулся, — скорее всего, Женька прав, и это того не стоило.

Он растянул губы в улыбке.

— А уж это позволь мне решать, — Вадим подмигнул и быстро скрылся в потоке людей, выходящих с электрички. Я немного постояла, глазея на толпу, пока не опустилось стекло со стороны Гарика и он не поинтересовался:

— Тебя куда-то отвезти?