Танцы. До. Упаду. Истерический любовный роман

— зрители ее любят;

— без нее эта программа потеряет изюминку;

— она привнесла в его жизнь нечто новое;

— и вообще, он приглашает ее на выходные в Казимеж или в любое другое место на ее усмотрение.

Все было так неожиданно, что, прежде чем Ядя опомнилась, Густав начал упрашивать:

— Ой, мамочка, согласись, ну согласись! Циприан расплылся в белоснежной улыбке, бросил на нее взгляд раненой лани, и Ядя моментально забыла обо всех своих принципах. И, прежде всего о том, что она клялась никогда, ни под каким видом не прощать мужчину, который обидел ее хотя бы раз.

И вот теперь она стояла, разволновавшаяся, как лицеистка, и ждала, когда ее самец приедет за ней на своей жутко отстойной бричке. С опозданием в несколько минут с улицы просигналили. Подруги, которые, конечно же, в этот исторический момент были рядом, бросились к окну.

— Ну, знаешь ли! — возмущенно заметила Уля. — Он что, не может подняться за тобой наверх? Гудит, как собаке!

— Не нравится мне это… — Сарра нахмурила брови.

— Ой, не накручивайте меня, ладно?

Ядя схватила сумку, чмокнула Густава в глаз, и через секунду на лестнице раздался стук ее каблучков.

Спортивный автомобиль исчез за поворотом. Притаившись за занавеской, Эдя еще долго стоял у окна. Затем он достал из буфета домашнюю настойку на орехах, налил полстакана, выпил залпом и опустился в кресло. Кресло было старое и скрипучее, как и он сам.

Пансионат «Уединение» выглядел как архитектурный каприз какого-то визионера. Все окна были разной формы; каждый этаж отличался своим стилем: на первом — неоклассицизм, на втором — сецессион

[26], далее (мансарда) — буйный постмодернизм.

Прежде чем их вселили в два одноместных номерах, разделенных общей ванной, они двадцать минут ждали администратора. Деревенский букет из полевых трав был приятным декоративным элементом интерьера. Напрягало только то, что он шелестел под сквозняком.

Выполнив необходимые формальности, они поднялись по крутым расшатанным ступеням, обитым бархатистым вишневым ковролином. Ядя открыла дверь своего номера и почувствовала себя «женщиной французского лейтенанта» [27]. Не иначе как это бордель belle epoque [28]. На окне висели тяжелые портьеры, кровать, прикрытая красным покрывалом, отражалась в висящем над ней огромном зеркале. В углу стояла ширма с индийскими мотивами тантрической любви. В полной уверенности, что найдет какой-нибудь старинный справочник по личной гигиене, Ядя заглянула в ящик тумбочки, но внутри лежали только шариковая ручка с логотипом пансионата и пустая бутылка от минералки.

Ну что тут у нас на этот раз? У Яди была мания: в отелях она всегда размышляла об истории кровати. Глядя на матрас, можно много нафантазировать. Бррр… Отругав себя за такие мысли, она спустилась вниз, где ее ждал Циприан.

Понемногу начинало темнеть, но они решили прогуляться перед вечерней трапезой. Размять, так сказать, косточки и поболтать. Потому что всю дорогу они провели в молчании. Красная «мазда», как и ее владелец, только внешне производила эффект, а на самом деле… Отсутствие глушителя, исключало какой бы то ни было разговор. Они только поглядывали друг на друга, подумывая о том, что сейчас кто-то из них потребует вернуться в Варшаву. Но нет, слава богу, доехали, и теперь, прогуливаясь по бульвару, пустому в это время года, перебрасывались ни к чему не обязывающими фразами, а то и шутками.

Циприана наконец отпустило страшное напряжение, связанное с искусно сплетенной интригой. Роль романтического ухажера давалась ему с трудом. К счастью, Ядька не принадлежала к тому типу женщин, которые ждут от мужчин непрерывных знаков внимания. Он поймал себя на том, что благодарен ей за это, что рядом с ней он чувствует себя легко и спокойно, но…

А Ядя не узнавала своего партнера. Вдали от Варшавы Циприан казался совсем другим человеком. Обыкновенный и даже симпатичный мужик… Несомненно, у него имелись умственные пробелы, но это и понятно — достойного образования этот фрукт не получил, компенсируя его умением танцевать.

Залезая перед ужином в чудовищно неудобное черное коктейльное платье, она впервые подумала, что, может быть, им удастся провести ближайшие сутки в относительно дружественной и сердечной атмосфере.

— Это ж надо, в детстве я спрыгивал с велосипеда и переносил их через дорогу, чтобы никто не раздавил… — сказал Циприан, отправляя в рот толстую улитку, смазанную маслом с пряностями.