Танцы. До. Упаду. Истерический любовный роман

«Боже мой, он мне не верит…» С этой минуты Ядя была убеждена, что Тлалок, или как там его, читает ее мысли. На всякий случай она пересела на диван поближе к Циприану, и тот непроизвольно обнял ее. Танцора явно забавляло все происходящее, и Ядя с облегчением вздохнула. До этого она опасалась, что, если и дальше пойдет в том же духе, Циприан примет их за банду психов и немедленно уедет. Но, похоже, она ошибалась. Циприан весело подмигнул ей и потянулся за гренкой.

После завтрака Мануэль приказал соорудить над ямой шалаш из еловых ветвей, после чего прогнал всех и занялся разжиганием магического огня.

Ровно в полдень, когда солнце стояло высоко на безоблачном небе, на пороге гостиной появился Тлалок и диким взглядом оглядел всех сидящих у камина. Повисло натянутое молчание.

— Что надо этой глупой курице? — спросила Уля.

Услышав это, Тлалок издал грозные клокочущие звуки, и перепуганная замужняя дама натянула на голову капюшон спортивной куртки.

— Что ни говорите, но это ненормально… — заключил Циприан.

Ненормальность была настолько очевидной, что на всех разом напал смех, с которым невозможно было справиться. Смеялись до тех пор, пока возле петуха не появился шаман, который по-испански отчитал Сарру.

— Он спрашивает, почему мы не послушались Тлалока и не пришли в яму…

— Мама, я не пойду ни в какую яму! Я не хочу умирать! — У Готи сдали нервы.

— Не волнуйся. — Сарра ласково погладила мальчика по щеке. — Ты останешься со мной на кухне.

— Как это? Ты не пойдешь?! — в один голос закричали девушки.

— Я не могу, у меня клаустрофобия. А кроме того, мне надо приготовить что-нибудь поесть.

Назревавшую перепалку в зародыше прервал шепелявый возглас:

— Rapido!

Уля, Ядя и Циприан, как загипнотизированные, безропотно зашагали к своему возрождению. Процессию возглавлял маленький босоногий человечек, а замыкал петух, присматривающий, чтобы никто не удрал по пути в кусты.

Вот и яма… Оставив надежду, что им хоть кто-то придет на выручку, все четверо спустились вниз. На дне под грудой камней теплился небольшой огонек, ноздри щекотал необычайный, немного дурманящий запах. Мануэль жестом попросил всех сесть, а затем положил каждому в рот кусочек чего-то мокрого, зеленого и слегка горьковатого. Сделав энергичное движение челюстями, он приказал жевать. Чавкнув разок-другой, Ядя почувствовала, как во рту у нее разбухает вязкая масса. Вскоре она ощутила разливающееся по телу приятное тепло, а гнилостный вкус уже не беспокоил так сильно. Мышцы расслабились, в голове все заколыхалось, как на волнах. В ритм певучих заклинаний Мануэля под опущенными веками поплыли разноцветные картины. Желтые пятна переходили в оранжевые, красные круги внезапно превращались в бирюзовые шаровые молнии. Ядя отчетливо ощутила в правой руке пульсирующую энергию. Она с трудом разлепила глаза и увидела Циприана — это он прикасался к ее ладони. В придачу на руке у нее выросла крохотная опунция [37]!

«Господи Иисусе, наверное, у меня полный улет», — успела подумать Ядя, прежде чем мысли вылетели у нее из головы через затейливую золотую дырочку. Собираясь сказать об этом Циприану, она повернулась, но вместо него увидела огромное красное сердце, которое сидело по-турецки и улыбалось ей, сверкая большими зубами.

Громко выпуская газы (единственное, что напоминало об очищении), Мануэль поливал раскаленные камни текилой. Алкогольно-физиологические испарения с шипением поднимались вверх. Обряд подошел к концу. «Посвященные» не только изрядно выпили (завершающий этап очищения), но и были одурманены пейотлем [38]

— именно эту травку шаман так ловко засунул им в рот в самом начале.

Увидев глуповатое выражение лиц своих подруг и, главное, уловив аромат текилы, Сарра тотчас пожалела, что не приняла участие в обряде. Было бы куда лучше просидеть в этой яме, чем заниматься с Готей стряпней. Спина у нее болела, зато стол ломился от яств — ей хотелось уважить гостя национальными мексиканскими блюдами. Были и chile con came — острая фасоль с мясом, и pozole — густой суп со свининой, курятиной и кукурузой. Они исхитрились приготовить даже трудоемкие тортильяс [39]с разнообразными приправами.

Уже за столом Сарра пришла к выводу, что в мексиканской кухне можно обойтись без всего, за исключением зверски острого перчика. У поляков нутро горело и полыхало, глаза вылезали из орбит, а Мануэль подолгу пережевывал каждый кусок, изрядно сдабривая пищу халапеньо [40], да еще петуха угощал.

Циприан смотрел на шамана со все возрастающим восхищением. Внезапно он схватил с тарелки светло-зеленый стручок перца и засунул себе в рот.

— Мама дорогая! — воскликнула Ядя. — Да ты такой же идиот, как тот мужик, что поспорил с дружками: мол, отрежу себе голову механической пилой!

— И чем же это закончилось? — хихикая, поинтересовалась Уля.

— Как ни странно, он выиграл.