Танцы на осколках (СИ)

Брест сонно потирал глаза. На удивление он хорошо себя чувствовал: не знобило, и как будто рана стала меньше болеть. Ночью бабка выгнала девок из дому, собрала пахучие травы из своих припасов, сделала припарки и объяснила Гере, что и как надо смешивать, какие слова говорить. Наемник не сопротивлялся — сил не было. Он просто смотрел на все словно со стороны, позволяя старухе плясать вокруг него. Ведьма наложила повязку, прикрыв глаза, зашептала что-то над раной. Постепенно боль перестала пульсировать, и Брест завороженный шипяще-свистящим шепотом забылся спокойным сном. Утром мужчину насилу разбудила Милка.

Казалось, служанка не спала с самой Тьмы: под глазами пролегли глубокие тени, а в мешках под глазами можно было спрятать пуд зерна. Девушка наскоро запихивала в рот краюху хлеба. Наемник сел, хрустнув спиной: все затекло от неподвижного сна на твердом полу. Мужчина огляделся: кругом, булькая, кипела суета. Баба Ежна, размахивая руками, что-то объясняла Гере, парень сосредоточенно кивал после каждой фразы. Милка собирала в походные мешки еды, подхватив пустые фляги, ушла наполнять их родниковой водой. Даже кот, сидя на лавке, внимательно за всем наблюдал, в избушке не было одной только Прежней.

Брест поднялся, проверяя руку. Рана затянулась всего за пару часов, под пряной тряпицей остался только красный рубец. Мужчина напряг мышцы, сросшаяся кожа натянулась, боли не было.

— Вы меня вылечили, — удивленно пробормотал наемник.

Бабка, заметив его, подошла проверить повязку:

— Шибко-то не радуйся. Мясо подлечили, но зараза все еще внутри сидит.

— Что это значит? — нахмурилась Милка, составляя полные фляги на стол.

— Это значит, что тебе, — старуха снова обратилась к мужчине, — Мы добыли время, но не болезнь одолели.

— И что же? — спросил Брест, помрачнев.

— Помрешь, — просто ответила ворожея.

— Сколько мне осталось?

— Если бы не мы, к сегодняшнему вечеру околел бы уже, а так протянешь еще пару недель. Хватит, чтобы дела свои закончить.

Наемник кивнул. Он, стараясь ни на кого не глядеть, взял свой мешок, набитый до отказа заботливой служанкой, и вышел из избы. Милка дернулась было идти за ним, но была остановлена цепкими пальцами старой ворожеи:

— Оставь.

Брест словно в тумане выплыл на поляну. В голове пульсом стучала только одна мысль: «пара недель — пара недель». Где-то тут есть пруд, наемник наобум двинулся по еле заметной тропке и вскоре вышел к прохладной воде. На берегу никого не было, скинув мешок, мужчина сел в высокой траве. Всю жизнь он считал, что погибнет в бою, как отец, сражая врагов, а смерть его будет смертью героя. Он хотел оставить после себя кучу ребятишек, ибо нет большей гордости, умирая, знать, что твои дети выросли достойными людьми, достойными своего отца, а что же теперь? Брест опустил голову: брехня какая-то. Он не может умереть, как шелудивый пес. Да, леший его задери, он вообще не может сейчас умереть. Бред сивой кобылы.

Рядом раздался тихий шелест. На берег вышла воровка. Она была помятая, как лист лопуха, после нужника. Оглядев мужчину, быстро смекнула что к чему:

— Я тут случайно. Сейчас уйду.

— Останься, — прохрипел Брест, сам удивившись своим словам.

Та на мгновение потопталась на месте, все-таки присев рядом. Наемник смотрел на спокойную воду. Защищенная густым лесом, она была неподвижна при любой погоде.

— Тебе сказали про заразу? — перебила его мысли Прежняя.

Мужчина кивнул. Странно, он ушел ото всех, лишь бы никого не видеть, но воровке был даже рад. Она могла его понять, Брест нутром чувствовал. Он неотрывно смотрел в карие глаза, ловя каждое движение:

— Какого это: умирать?

Воровка не отводила взгляда, словно стараясь рассмотреть нечто, спрятанное глубоко внутри, хотя у Бреста всегда все было на поверхности.

— Для меня уже почти привычно, — скривилась Катерина, — Но ты ведь спрашиваешь про первый раз, который для остальных единственный… Умирать сложно, если прожил пусто, Брест. А если жизнь прошла не зря, то и смерть, как на миру, красна и спокойна.

— Теперь я вижу, что ты и вправду Прежняя, — ухмыльнулся наемник. — А тебе как в первый раз? Было сложно?

— Мне каждый раз сложно, но теперь хотя бы появилась цель, дающая надежду на покой.

— Воскрешение старого мира?

— Воскрешение старого мира.

Они отвели глаза друг от друга и уставились на воду. Брест сидел погруженный в свои мысли, рядом тихо сопела воровка. Наемник поднялся к воде, зачерпнув ее в пригоршни, плеснул себе на лицо. Капли побежали по месячной бороде: мужчина уже и не помнил, когда последний раз брился. Он сел обратно, а Катерина искоса наблюдала за его действиями. Наемник перехватил взгляд карих глаз и тепло улыбнулся:

— Страшный наверно? На разбойника-поди какого похож…

— Нет, — девушка покачала головой, — Вовсе нет.

Она робко наклонилась к нему, легонько клюнув того в бородатую щеку:

— Все наладится. — Прежняя на секунду прижалась к нему лбом, но быстро отстранилась.