Танцы на сломанных ногах

И уж очень любят баба Фима и Анита наперегонки с военным катером плавать. Ну, Анита-то бабу Фиму не догоняла, отставала маленько. А баба Фима катер нагонит, вокруг него поплавает, перевернет, бывало, и дальше плывет, каким хочет стилем. Тут Анита поспевала, людей из воды доставала и на берег доставляла. Это был бизнес у них семейный – «экстрим по-русски и ягоды по-ядогрибовски» назывался. Большим спросом летом пользовался. У них еще и эмблема есть: баба Фима анфас и в профиль в стиле ню. Многие пугаются, иные сознание теряют. Но запоминают все. Анита тоже на эмблему просилась, но баба Фима ей не разрешила, молодая, говорит, ты еще, горячая.

А что ж бабе Фиме не плавать быстро? В молодости она ледоколом подрабатывала. Ледокол в доки, она руки в боки и на работу. Такие льды ломала. Вечные. Анита в нее пошла, но пока послабже будет. Но порезвиться в водице, в озерце понежиться тоже любит. А что ж не любить? Вода у нас в ядогрибовском озерце прозрачная, дна не видать. К нам даже подлодки заплывают.

Плывет раз Анита, смотрит – торчит из воды смешная трубочка. Анита ее рукой схватила, тянула, тянула, насилу вытянула. А уж когда вытянула, поняла, что это подлодка, большая и новенькая. Лизуня из 21-й квартиры тоже видела. Они вместе плавали, подруги ведь. Моряки, говорит, и матросы наверх вылезли. На Аниту молча глядят, как она в озерце полощется. Тихо так и красиво вокруг. Леса, поля, озерцо и лодочка. Картина Ремарка, да и только.

«Пардоньте, мадам»

Баба Фима рыла колодец. А почему не рыть, если душа просит. Осерчала она на деда Савелия, мужа своего, и начала колодец рыть. Она всегда, когда на деда Савелия серчала, то колодцы рыла, ну, а когда гневалась, то погреба выкапывала. И рыла его, колодец, часов восемь. И рыла хорошо и энергично, только не вглубь, а вдаль. Перспектива ей нравилась.

Очень бабу Фиму за ее энергичность и перспективу военные любили. То блиндаж у них новый выходит, а то и вовсе партизанское подполье. Просят только: «Баба Фима, уж не так быстро, танки в ямы проваливаются». Но баба Фима хоть и не шутница была, как ее внучка Анита, иногда и она могла шутку зашутить. Очень ей нравилось у военных ядерные установки под землю опускать. Выроет, бывало, ямку, в нее ракеты с боеголовками опустит, аккуратно землицей, метра так на четыре, присыплет и идет себе домой, веточкой обмахивается. Очень она сирень любила. Но могла иной раз и кедриком обмахнуться. В войсках ЧП, орудия исчезли, виноватых нет. Шум, гам, генералы.

Ну, понятно, к кому столоваться? К бабе Фиме. У нее же столовая была. Очень ее столовую народ любил. Красиво, чисто, вкусно. И порции большие. Ну, и генералов баба Фима уважала очень. А они ее-то как. Словами не сказать. Все приглашали на блиндаж полюбоваться да вдоль озерца пройтись. И возвращались они часов через пять, красные да довольные. Ну, и баба Фима, понятно, с веточкой иногда сирени. Гостеприимная она и хлебосольная.

А еще любили мы с бабой Фимой нотами соревноваться. У меня голос ничего, в одном морге пою, в другом (километров за 15) подгадывают, когда прощание заказывать. Нечестные люди. А баба Фима наследственность к пению имеет. Ей когда банки с помидорами открывать лень, она «фа» берет, крышки влет отскакивают. Ну, а если «си» затянет, может грозу остановить. «До» не любила. От «до» вся живность дохла, включая полезную. А кто выживал – заикался и при ходьбе распластывался. Мы с ней вообще октавы на метры мерили.

Раз сижу, отдыхаю, бисером плету, вдруг – бац, стекла вылетают. Значит, «си» было. Я в ответ. Сарай упал. Чувствую, изба шатается. Ну, и пошло, поехало, зазвучало. И на душе так благостно, так спокойно стало. Народ деревенский и дачники подпевают, приплясывают. Мне лично не нравится, невпопад подпевают. И слова неуклюжие: караул, спасайтесь. Нет в людях эстетики. Нет чутья.

А тут и Анита с Лизуней из 21 квартиры с озерца возвращаются, полотенца через плечи повесили, волосы мокрые распустили и домой топают, чтобы стихи Гюго почитать. И видят, как мы с бабой Фимой нотами соревнуемся и как всем хорошо от этого.

«Что ж у вас нечистоплотно так?» – спрашивают.

Осмотрелась баба Фима и говорит: «Прибраться надо». Ну, надо, так надо. Нас четверо, Жорка прибег, дядя Вася Рябой (он по быку под мышку брал и наперегонки с зайцами бегал), дед Савелий (ему сосну двумя руками переломить что плюнуть), оставшиеся генералы, ну, и по мелочи. За два часа управились, прибрали все. Избы новые построили, все из бревен больше, сараи восстановили, живность изловили, деревья посадили, бани затопили, печи сложили. И пошли чай с травами пить и о высоком думать. Потом по НТВ передача была про необыкновенный поселок, жители которого имеют удивительное хобби. Раз в неделю всю деревню сносят и опять возводят. Ну, это уж, как говорил один генерал бабе Фиме: «Пардоньте, мадам», когда пятую порцию ее щей заказывал.

Дон Джейл. Торонто, Канада