Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Тарковский. Становится подонком последним… Так что все эти события: «мышеловки», пруд, гибель Офелии, топится она или не топится, – в сущности, не трогают его более. Душа продана дьяволу. И теперь он без церемоний осознает без прикрас и иллюзий все, что связано с ней и с ними. Так что в последней сцене, где все убиты и он умирает, когда появляется Фортинбрас и говорит – помните? – «Пусть Гамлета поднимут на помост, как воина, четыре капитана»… Вот тогда у меня начнется настоящий финал: на месте, где лежал труп Гамлета, остается его душа. То есть тело Гамлета унесли, а я хочу, чтобы на сцене оставалась его душа… И в то время, когда где-то на втором плане выстраивается безмолвная похоронная процессия, ближе к авансцене продолжает бродить Гамлет, его душа, которая оплакивает убитых. Вы понимаете? Она равно оплакивает всех: и Гертруду, и Лаэрта, и Короля. Гамлет, земной Гамлет, этого не знал, а душа его плачет…

Я думаю, что, может быть, следует попытаться закольцевать финал с началом. Помните, когда в начале два офицера видят призрак отца Гамлета? А если в финале повторить этот момент, скажем, следующей репликой одного офицера: «Смотри: Гамлет!», а другой ответит, чтобы зрителю было понятнее: «Да это же не Гамлет, это дух Гамлета…»

Ну, правда, не знаю пока наверняка, как это все организовать ритмически, чтобы реплики точно встали на свое место… Во всяком случае, я знаю, что мне нужен Гамлет, который бродит среди тех, кого он убил, горько оплакивая их: расставшись с этой землей, пытается отмыться от грязи, в которой так тяжело запачкался… И никак не может отмыться… До прощения еще далеко… Да и грядет ли оно ему?.. А пока они сидят тут рядом все вместе: и Гертруда, и Лаэрт, и король… Все трупы… И проливают горючие слезы…

Ольга. И над собою тоже. Вот где Возмездие!

Тарковский. Да, конечно! Ему, земному, его поступок может представляться лишь вынужденным, но душа его обречена оценить все в полной мере. Душа обречена на страдание потому, что он решился быть жестоким и страшным, решился отомстить…

Ольга. Ну да! Хорошо понял законы этого мира, решился воспользоваться ими и продемонстрировать в действии по максимуму… И мука вечная взамен… Душа плачет над ее прежним обладателем… Здорово…

Тарковский. Да! Вот такой будет финал!

Калмыкова. Это прекрасно… Но я не вижу, как это будет выглядеть в театре, на сцене…

Тарковский. Почему? А что вы здесь видите сложного? Все нормально: все трупы находятся на авансцене, так сказать… И если призрак Отца может появиться в начале пьесы, то почему бы не появиться призраку Гамлета в конце? Не понимаю.

Калмыкова. Но как же все-таки добиться того, чтобы зритель точно понял, что перед ним именно призрак, а не сам Гамлет?

Тарковский. Ну, это дело техники…

Ольга…Как высветить, как развести мизансцену, наконец…