Тарзан — приемыш обезьяны

Another male then sprang into the arena, and, repeating the horrid cries of his king, followed stealthily in his wake.	Следом за ним на арену выпрыгнул другой самец, закричал, и повторил движения вождя.
Another and another followed in quick succession until the jungle reverberated with the now almost ceaseless notes of their bloodthirsty screams.	За ним вошли в круг и другие, и джунгли теперь уже почти беспрерывно оглашались их кровожадным криком.
It was the challenge and the hunt.	Эта пантомима изображала вызов врага.
When all the adult males had joined in the thin line of circling dancers the attack commenced.	Когда все возмужалые самцы присоединились к хороводу кружащихся плясунов, -- началось нападение.
Kerchak, seizing a huge club from the pile which lay at hand for the purpose, rushed furiously upon the dead ape, dealing the corpse a terrific blow, at the same time emitting the growls and snarls of combat.	Выхватив огромную дубину из груды кольев, нарочно заготовленных для этой цели, Керчак с боевым рычанием бешено кинулся на мертвую обезьяну и нанес трупу первый ужасающий удар.
The din of the drum was now increased, as well as the frequency of the blows, and the warriors, as each approached the victim of the hunt and delivered his bludgeon blow, joined in the mad whirl of the Death Dance.	Барабанный грохот усилился, и на поверженного врага посыпались удар за ударом. Каждый из самцов, приблизившись к жертве обряда, старался поразить ее дубиной, а затем уносился в бешеном вихре Пляски Смерти.
Tarzan was one of the wild, leaping horde.	Тарзан тоже участвовал в диком, скачущем танце.
His brown, sweat-streaked, muscular body, glistening in the moonlight, shone supple and graceful among the uncouth, awkward, hairy brutes about him.	Его смуглое тело, испещренное полосами пота, мускулистое тело блестело в свете луны и выделялось гибкостью и изяществом среди неуклюжих, грубых, волосатых зверей.
None was more stealthy in the mimic hunt, none more ferocious than he in the wild ferocity of the attack, none who leaped so high into the air in the Dance of Death.	По мере того, как грохот и быстрота барабанного боя увеличивались, плясуны пьянели от его дикого ритма и от своего свирепого воя.
As the noise and rapidity of the drumbeats increased the dancers apparently became intoxicated with the wild rhythm and the savage yells. Their leaps and bounds increased, their bared fangs dripped saliva, and their lips and breasts were flecked with foam.	Их прыжки становились все быстрее, с оскаленных клыков потекла слюна, и пена выступила на губах и груди. Дикая пляска продолжалась около получаса.
For half an hour the weird dance went on, until, at a sign from Kerchak, the noise of the drums ceased, the female drummers scampering hurriedly through the line of dancers toward the outer rim of squatting spectators.	Но, вот, по знаку Керчака прекратился бой барабана. Самки-барабанщицы торопливо пробрались сквозь цепь плясунов и присоединились к толпе зрителей.
Then, as one, the males rushed headlong upon the thing which their terrific blows had reduced to a mass of hairy pulp.	Тогда самцы, все, как один, ринулись на тело врага, превратившееся под их ужасающими ударами в мягкую волосатую массу.
Flesh seldom came to their jaws in satisfying quantities, so a fit finale to their wild revel was a taste of fresh killed meat, and it was to the purpose of devouring their late enemy that they now turned their attention.	Им не часто удавалось есть в достаточном количестве свежее мясо. Поэтому дикий разгул их ночного празднества всегда кончался пожиранием окровавленного трупа.