Тарзан — приемыш обезьяны

Great fangs sunk into the carcass tearing away huge hunks, the mightiest of the apes obtaining the choicest morsels, while the weaker circled the outer edge of the fighting, snarling pack awaiting their chance to dodge in and snatch a dropped tidbit or filch a remaining bone before all was gone.	И теперь они все яростно кинулись на мясо. Огромные клыки вонзались в тушу, разрывая кровавое битое тело. Более сильные хватали отборные куски, а слабые вертелись около дерущейся и рычащей толпы, выжидая удобный момент, чтобы втереться туда хитростью и подцепить лакомый кусочек, или стащить какую-нибудь оставшуюся кость прежде, чем все исчезнет.
Tarzan, more than the apes, craved and needed flesh.	Тарзан еще больше, чем обезьяны, любил мясо и испытывал в нем потребность.
Descended from a race of meat eaters, never in his life, he thought, had he once satisfied his appetite for animal food; and so now his agile little body wormed its way far into the mass of struggling, rending apes in an endeavor to obtain a share which his strength would have been unequal to the task of winning for him.	Плотоядный по природе, он еще ни разу в жизни, как ему казалось, не поел мяса досыта. И вот теперь, ловкий и гибкий, он пробрался глубоко в массу борющихся и раздирающих мясо обезьян. Он стремился хитростью добыть себе хороший кусок, который ему трудно было бы добыть силой.
At his side hung the hunting knife of his unknown father in a sheath self-fashioned in copy of one he had seen among the pictures of his treasure-books.	С боку у него висел охотничий нож его неведомого отца, в самодельных ножнах. Он видел образчик их на рисунке в одной из своих драгоценных книг.
At last he reached the fast disappearing feast and with his sharp knife slashed off a more generous portion than he had hoped for, an entire hairy forearm, where it protruded from beneath the feet of the mighty Kerchak, who was so busily engaged in perpetuating the royal prerogative of gluttony that he failed to note the act of LESE-MAJESTE.	Проталкиваясь в толпе, он, наконец, добрался до быстро исчезающего угощения и своим острым ножом отрезал изрядный кусок; он и не надеялся, что ему достанется такая богатая добыча -- целое предплечье, просовывавшееся из-под ног могучего Керчака. Последний был так занят своим царственным обжорством, что даже не заметил содеянного Тарзаном оскорбления величества...
So little Tarzan wriggled out from beneath the struggling mass, clutching his grisly prize close to his breast.	И Тарзан благополучно ускользнул из борющейся массы со своей добычей.
Among those circling futilely the outskirts of the banqueters was old Tublat.	Среди обезьян, которые тщетно вертелись за пределами круга пирующих, был и старый Тублат.
He had been among the first at the feast, but had retreated with a goodly share to eat in quiet, and was now forcing his way back for more.	Он очутился одним из первых на пиру и захватил уже раз отличный кусок, который спокойно съел в сторонке. Но этого ему показалось мало, и теперь он снова пробивал себе дорогу, желая еще раз раздобыть хорошую порцию мяса.
So it was that he spied Tarzan as the boy emerged from the clawing, pushing throng with that hairy forearm hugged firmly to his body.	Вдруг он заметил Тарзана: мальчик выскочил из царапающейся и кусающейся кучи переплетенных тел с полосатым предплечьем, которое он крепко прижимал к груди.
Tublat's little, close-set, bloodshot, pig-eyes shot wicked gleams of hate as they fell upon the object of his loathing.	Маленькие тесно посаженные, налитые кровью свиные глазки Тублата засверкали злобным блеском, когда они увидели ненавистного приемыша.