Татьянин день. В паутине обмана

Баринова, к ее чести следует заметить, всю ночь провела в больнице и лишь утром решила ненадолго оставить мужа под присмотром младшего брата.

— Я на пару часов отъеду, душ приму, переоденусь, — сказала она Мише, проверяя, все ли на месте в сумочке. — Ты никуда не уйдешь?

— Не волнуйся, — отозвался Михаил.

— Да, и вот еще что, — как бы между прочим вспомнила Татьяна, протягивая руку, — отдай мне, пожалуйста, то письмо.

— А у меня его нет… с собой нет, — ответил Миша, всем своим видом показывая, что, если бы и было, Бариновой его не видать, как своих ушей.

— О Господи! — воскликнула она. — Тебе что, непонятно, что эту историю с Разбежкиной надо заканчивать? Сергею от этого будет только лучше!

— А это пусть он решит. Я бы на твоем месте не был так уверен.

— Миш, ну вспомни: мы ведь нормально жили, пока она в Москву не вернулась, — мягко начала Татьяна.

— Это с твоей точки зрения. А по-моему, Сергей на глазах в старика превращался: ничего не хочет, ничем не интересуется. И вообще, почему ты берешься решать за него?

— Потому что он мой муж!

— А ты не помнишь, случайно, письмо — кому? — проговорил Миша, — Семье или ему лично? Так что я, как только смогу, передам адресату. И вообще, допустим, я отдам тебе письмо. Но я-то все равно все знаю.

— Ты ему не скажешь, — уверенно заявила Татьяна, вскидывая сумку на плечо. — Я тебе этого не позволю. Понял?

— Понял. Но это не значит, что принял, — ответил Михаил, жестко и непримиримо глядя на нее.

— Посмотрим, — пообещала Баринова, удаляясь.

Михаил вошел в палату и сел возле постели брата, глядя сначала на мониторы, потом в неподвижное, белое как бумага, лицо Сергея.

— Врач говорит, что ты у нас крепкий мужик. Я тоже так считаю. Сереж, мы ведь не ошибаемся? Ты выдюжишь? Будем считать, молчание — знак согласия. Сережка, а ты немножко похудел, придется мне тебя откармливать. Но ничего, Катя поможет. Ты еще не знаешь эту ужасную женщину, от нее живым еще никто не уходил. Сказала, что откормит, — сразу сдавайся. А может, это и хорошо, что ты меня не слышишь. Могу сказать тебе все, что хочется. В общем, считай меня эгоистом, но ты уж, пожалуйста, не дури и постарайся оклематься побыстрей. Во-первых, ты мне очень нужен, и вообще, и в частности. Во-вторых, тут меня кое-кто достает со всякими глупостями… Мне без тебя плохо… И столько нужно тебе рассказать! Может, от этого вся твоя жизнь изменится… А значит, и моя тоже. Не с кем посоветоваться. Катя умная, добрая, но ты же понимаешь — женщина… Но это все ерунда, главное, что у тебя…

Его монолог прервало появление Тани и Нади.

— Миш, извини, мы на минутку, — тихо сказала Разбежкина, будто спрашивая у него разрешения войти.

— Конечно, конечно, проходите. Мне как раз выйти надо, позвонить, — Миша оставил их наедине с Сергеем.

— Сережа… — Таня осторожно коснулась руки Никифорова. — Это мы с Надюшей, пришли сказать тебе спасибо…

— Он не слышит? — шепотом спросила девочка, не решаясь выйти из-за спины матери и испуганно глядя" на неподвижного Сергея.

— Не знаю. А может, слышит? — дрогнувшим голосом произнесла Таня, проводя ладонью по его щеке.

— Я тоже скажу спасибо…

— Конечно, Надюш, — изо всех сил стараясь не плакать, ответила Таня, но слезы все равно сами собой текли по ее лицу, — как только Сережа проснется, ты ему все и скажешь.

— Я сейчас хочу. Он крепко спит? — Девочка наконец собралась с духом и приблизилась к кровати, расширенными глазами глядя на трубки и приборы.

— Очень крепко, — глотая слезы, сказала Таня.

— Ты хороший, я знаю, — Надя погладила Сергея по руке, точь-в-точь как до этого — ее мать, — Просыпайся скорее — я тебя жду.

Выходя из больницы, Таня объясняла дочери:

— Нет, Надюш, это не просто сон. Сережа заснул таким… ну, волшебным сном, он никого не слышит и не видит. Но скоро он обязательно проснется.

— А помнишь, как в сказке про Спящую красавицу? Приехал принц, поцеловал ее — раз! — и она проснулась, — произнесла девочка, — Я хочу, чтобы Сережа проснулся. Я бы за это… все свои игрушки отдала! Даже свой домик! — пожертвовала она самым большим своим сокровищем.

— Такси вызывали? — обратился к ним Игорь, уже поджидавший Разбежкиных возле больницы. — И почему вы меня не дождались? Я бы вас сюда отвез.

— Прости, как-то глупо получилось, — Тане было страшно неловко, она даже не осмеливалась поднять на Гонсалеса глаза.

— А я выхожу из магазина, весь увешанный покупками, — что такое? Здесь же только что были маленькая девочка со своей мамой! Неужели потерялись? — повернулся Игорь к Наде.

— Понимаешь, мы не собирались, все вышло как-то само собой, — попыталась оправдаться Таня.

— Понимаю: минутный порыв, — кивнул Гонсалес. — Только не забывай, что я тоже беспокоюсь. Позвони в другой раз, хорошо?

— Мы с Надей даем честное слово, что больше такого никогда не случится — и мы всегда будем предупреждать, куда и зачем поехали. Да, Надюшка?

Девочка кивнула с самым серьезным видом и тут же забралась на заднее сиденье.

— Я хочу есть! — объявила она.