Читаем Тату. 100 модных рисунков полностью

Что касается нижних слоев общества, то татуировка стала частью обихода не только преступников, но и матросов, нижних армейских чинов. Путешественники, бывавшие в других странах и много повидавшие, проще шли на нанесение татуировок, нежели их соотечественники, предпочитавшие оседлый образ жизни. Так, в начале XIX в., Федор Толстой – по кличке «Американец» упросил полинезийского художника (в обмен на два топора) сделать ему нательный рисунок.

К концу того же века русские каторжники, высланные на Сахалин, создали традицию украшать свои тела «сахалинскими картинками», впервые закрепив связь татуировки с тюремным бытом.

В 1906 г. в Санкт-Петербурге открылся первый салон художественной татуировки. Искусство татуировки набирало обороты. Но все закончилось вместе с залпом «Авроры». Тату было названо «вредоносным пережитком царского режима». В Советской России вышла закрытая директива ВЧК, предписывавшая расстреливать всех людей с татуировкой. Запрет на татуирование обошел лишь моряков. Добропорядочные советские матросы и солдаты так же спокойно носили свои наколки, не пытаясь уничтожить их как «преступные» знаки. К традиционной советской татуировке можно отнести армейскую (наколка с родом войск, годом службы, частью, группой крови, пулей с мишенью) и морскую татуировку (изображение якоря, чайки, просто морского мотива).

В СССР начала расцветать подпольная «нательная живопись». С помощью накожной тюремной тайнописи заключенные знатоки могли передавать и получать любую информацию. Начиная с 1930-х гг. правоохранительные органы начали пристально изучать татуировки уголовного мира. Были созданы специализированные каталоги татуировок заключенных.

Татуировки были в ходу и в тех сферах советской жизни, где была связь со ставками, бегами (жокеи, конюхи и др.). Однако и здесь рисунок на теле намекал на «отсидку» в местах не столь отдаленных. В результате очень скоро татуировка стала признаком «зэка» – вне зависимости от того, был ли хозяин татуировки в тюрьме на самом деле.

В русском искусстве появляется целая концепция раскраски лица, или футуристического «грима», созданная в 1913 г. М. Ларионовым и И. Зданевичем. Художники-дадаисты рисуют людей с разукрашенными лицами. Раскраска мгновенна, если она сделана красками, и она неизбежно исчезнет, говорят своими картинами художники. Но это – мост, перекинутый из мира обыденного в мир фантазии. В предлагаемых проектах новой моды театрализованной жизни Ларионов предлагал раскрашивать мужчинам ноги, а женщинам – грудь. Предполагалось, что в будущем художники станут раскрашивать всех желающих в реальности, чтобы напрямую внедрить искусство в городскую жизнь: «Мы украшаем жизнь и проповедуем – поэтому мы раскрашиваемся…» Художники пытались стереть грань между плоскостью рисунка и живым человеком.

Татуировка была в ходу и при фашистском режиме. До прихода к власти Гитлера популярными в Германии были изображения серпа и молота. А с 1933 г. альбомы мастеров пополнились различными стилизованными свастиками. Толпы людей хотели запечатлеть этот символ новой жизни на своих телах. С августа 1920 г. свастику использовали на нацистских знаменах, кокардах, нарукавных повязках.

Члены военизированных формирований «СС» накалывали на плече, под мышкой либо на нёбе (!) буквы «SS» (нем. Schutzstaffel – «эскадрилья прикрытия (защиты)») и свою группу крови. Это давало возможность идентифицировать дезертиров, а также быстро получать врачебную помощь в прифронтовых госпиталях, включая скорейшее переливание крови. А после окончания Второй Мировой войны благодаря татуировке следственным органам было гораздо проще отыскать военных преступников.

Девизом подразделений СС был Meine Ehre Heisst Treue («Честь моя зовется верность»). Эти строки также часто накалывали нацисты и неонацисты.

В гитлеровских концлагерях узников помечали буквой конвоя, с которым человек прибыл в лагерь, и личным лагерным номером на предплечье. Евреи были обязаны дополнительно накалывать звезду. В результате татуировка подверглась перелицовке, она обезличивала своих носителей.

Сейчас неонацисты зачастую используют свастические символы, прикрываясь ими как исконно славянским стилем, но вкладывая все же иной, фашистский подтекст.

В середине ХХ в. мода на татуировки стала распространяться в Европе и Америке. При выборе рисунков и орнаментов стали использоваться символы и знаки различных культур. Постепенно татуировки завоевывали все больше и больше почитателей. Началась новая веха в истории татуировок, когда рисунки на теле перестали восприниматься только лишь как опознавательные знаки, амулеты или обереги. Татуировки стали искусством, интересующим многих.

Если изобретенные механические машинки для нанесения татуировки вернули ей первоначальное значение, то электрические машинки открыли новое направление в искусстве рисунка по телу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика