Татуировка наложницы

— Что еще делать? — грустно спросила Рэйко. — Банкет отменен. Все разошлись. А ты сказала, что не нужно распаковываться, потому что мне выделены слуги, и если я сама начну что-либо делать, это произведет плохое впечатление. Рэйко рассчитывала, что празднества помогут ей отвлечься от тоски по дому и от своих страхов. Смерть наложницы сёгуна и вероятность эпидемии в сравнении с этим казались безделицей. Как она сможет навсегда поселиться здесь с чужим человеком, если не покидала отцовского дома больше чем на несколько дней? В отсутствие Сано пугающая неизвестность отступила, но Рэйко не оставалось ничего другого, кроме как пестовать свои тревоги.

— Вы можете переодеться, — сказала нянька. — Какой смысл ходить в свадебном кимоно, если свадьба закончена?

О-суги помогла ей снять белый халат и красное нижнее кимоно и облачиться в дорогое кимоно из приданого Рэйко, разрисованное красными кленовыми листьями на коричневом древесном фоне, — более скучное и мрачное по сравнению с ее обычными веселыми и яркими девичьими нарядами со спускающимися до пола рукавами. Теперь рукава доходили лишь до бедер, как это полагается замужней женщине. О-суги собрала длинные волосы Рэйко в новую, взрослую прическу. Когда Рэйко стояла перед зеркалом, наблюдая за исчезающими приметами юности, ее печаль усилилась.

Неужели она обречена на затворничество в этом доме в качестве сосуда для вынашивания детей, рабы, находящейся в полной власти мужа? Неужели все ее мечты должны умереть в первый же день взрослой жизни?

Необычное детство Рэйко не способствовало ее стремлению выйти замуж. Она была единственным ребенком судьи Уэды, ее мать умерла, когда она была совсем маленькой, и судья больше никогда не женился. Он мог бы не замечать дочери, отдав ее на попечение слуг, как поступали в его положении другие мужчины, но для судьи Уэды Рэйко была всем, что у него осталось от любимой жены, которую он потерял. А способности дочери еще больше привязывали к ней отца.

В четыре года она заходила к нему в кабинет и подолгу разглядывала отчеты, которые он писал.

— Что это означает? — спрашивала она, указывая то на один, то на другой иероглиф.

Если судья показывал ей какое-то слово, она тут же запоминала его. Вскоре девочка уже читала простые предложения. Она помнила радость от открытия, что каждый иероглиф имеет свое значение, а колонка из иероглифов выражает мысль. Забросив кукол, Рэйко часами выводила тушью на больших листах бумаги свои собственные слова, и отец только поощрял интерес дочери к знаниям. Он нанял учителей, чтобы обучать ее чтению, каллиграфии, истории, математике, философии и китайской классической литературе: предметам, которые изучал бы сын. Однажды увидев, как шестилетняя девочка целится его мечом в воображаемого противника, он нанял мастеров боевых искусств заниматься с ней кэндзюцу и рукопашным боем.

— Женщина-самурай должна уметь защитить себя в случае войны, — сказал судья Уэда двум сэнсэям, которые поначалу не хотели учить девочку.

Рэйко помнила их пренебрежительное отношение и уроки, целью которых было стремление разубедить ее заниматься этим мужским делом. Они выбирали ей в качестве партнеров более взрослых и сильных мальчиков. Но гордый дух Рэйко не поддавался. С растрепанными волосами, в белой одежде, пропитанной потом и кровью, она вновь и вновь бросалась на соперника со своим деревянным мечом, пока тот не падал под градом ударов. Она бросала на пол мальчика вдвое крупнее себя. Наградой ей было уважение, которое она читала в глазах учителей, и настоящие, стальные мечи, подаренные отцом. Ежегодно, по мере того как она росла, мечи заменялись на новые, более длинные. Ей нравились рассказы об исторических сражениях, она представляла себя на месте великих воинов Ёритомо Минамото или Иэясу Токугавы. Товарищами по играм у Рэйко были сыновья вассалов отца, она презирала других девочек, считая их слабыми капризными существами. Рэйко была уверена, что, будучи единственным ребенком своего отца, однажды унаследует должность судьи Эдо, а потому должна быть к этому готова.

Реальность жизни излечила ее от этого заблуждения.

— Девочки, вырастая, не становятся судьями, — потешались учителя и приятели. — Они выходят замуж, растят детей и обслуживают мужа.

И еще Рэйко подслушала, как бабушка говорила судье Уэде:

— Нельзя обращаться с Рэйко как с мальчиком. Если вы не прекратите эти нелепые уроки, она никогда не найдет своего места в этом мире. Ей необходимо прививать женские навыки, иначе она никогда не найдет себе мужа.

Судья Уэда пошел на компромисс: не прекращая уроков, он привлек наставниц, обучивших Рэйко шить, составлять букеты, играть на музыкальных инструментах и вести чайную церемонию. А она продолжала мечтать о совсем другой жизни, полной приключений и славных подвигов.