Татуировка наложницы

— Нет! — звонко крикнул актер. — Со мной все в порядке. И я... я говорю правду.

От смятения Янагисава потерял дар речи. Он что, сумасшедший или просто глупец?

— Ты понимаешь, что признал этим, что ты, э-э, пытался оклеветать мою мать, выставляя ее убийцей? — спросил сёгун. — Ты понимаешь, что это государственная измена?

— Да, ваше превосходительство. Я изменник, — дрожа всем телом, прошептал юноша.

Цунаёси Токугава вздохнул.

— В таком случае я должен приговорить тебя к смерти.

Пока стражники заковывали руки и ноги Ситисабуро в цепи, Цунаёси Токугава смотрел в сторону, чтобы не видеть этого неприятного зрелища. Госпожа Кэйсо-ин расплакалась. Испепеляя Янагисаву взглядом, монах Рюко утешал ее. Лицо Сано оставалось бесстрастным. Канцлер Янагисава ждал, что актер начнет молить о пощаде, обвинять его в обмане, отрицать измену. Однако Ситисабуро безропотно принял свою долю. Когда солдаты повели его к двери, он обернулся к Янагисаве:

— Ради вас я сделал бы что угодно. — Его лицо побелело как снег, темные глаза светились любовью, он говорил почтительно и радостно. — Для меня честь умереть для вас.

Потом его увели.

— Что ж, — сказал Цунаёси Токугава, — я рад, что, э-э, недоразумение разрешилось и неприятное дело завершено.

Сёсакан Сано, подвиньтесь. Сядьте рядом со мной, Янагисава-сан.

Но ошеломленный Янагисава сидел, неотрывно глядя на закрывшуюся за Ситисабуро дверь. Ради него актер добровольно принес себя в жертву. Вместо облегчения канцлер чувствовал, что сердце разрывается от горя, сожаления и ужаса. Он уничтожил единственного человека, который искренне его любит. Слишком поздно он осознал цену любви Ситисабуро и зияющей пустоты, оставшейся после нее.

Из горла рвался крик: «Вернись!»

Но мысль признать свою вину исчезла, не успев оформиться. Эгоизм давно убил в нем порядочность... и любовь. Всему виной отвратительный изъян в его характере. Он никчемный человек, родители были правы. Потому-то они и лишили его своей любви.

— Янагисава-сан? — Капризный голос сёгуна вернул его к действительности. — Я приказал вам сесть рядом со мной.

Янагисава подчинился. Зияющая пустота разъедала душу, становясь все глубже и темнее, ее уже никогда не заполнить. Впереди жизнь, в которой место лишь рабам и подхалимам, политическим союзникам и врагам, вышестоящим начальникам и соперникам. И никто больше не усладит его тоскующее сердце и не вылечит больную душу. Он обречен на одиночество.

— Вы плохо выглядите, — заволновался Цунаёси Токугава. — Что-то случилось?

Напротив Янагисавы сидели его враги: сёсакан Сано, госпожа Кэйсо-ин и монах Рюко. Он знал, что им известна правда об истинном организаторе заговора и они не собираются сложить оружие. Это сражение завершено, но война продолжается... и соперники объединились против него.

— Все в порядке, — ответил канцлер Янагисава.

* * *

Хирата шел по травяному саду замка Эдо, где назначил встречу госпоже Ишитэру. Небо было затянуто облаками, солнце над крышами дворца казалось размытым белым пятном. Пронзительно кричали вороны. Мороз высушил клумбы с травами, по-прежнему источающими резкие запахи. Садовники подметали дорожки, под длинным навесом придворный фармацевт и его ученики готовили лекарственные снадобья. Слуги госпожи Ишитэру ждали у ворот. Это была их последняя встреча, и Хирата продумал каждую мелочь, чтобы не попасться в расставленную ловушку.

Он нашел Ишитэру у пруда, в котором летом цвели лотосы. Стоя к нему спиной, она смотрела на плавающие в воде листья. На ней был серый плащ, волосы покрывала черная вуаль. По тому, как напряглась ее спина, Хирата понял, что она знает о его присутствии, но не оборачивается. Вот и отлично! Он выполнит свою миссию, не поддаваясь ее чарам.

— Ведь это вы прошлым летом дали госпоже Харумэ яд, от которого она занемогла, не так ли? — сказал Хирата. — Это вас она боялась и просила отца о помощи.

— Ну если и я, то что же? — безразлично бросила Ишитэру. — У вас нет доказательств.

Она права. Хирата три дня занимался этим происшествием и отсеял всех прочих подозреваемых. Он знал, что Ишитэру виновна, но не нашел никаких улик, а поскольку она не собиралась признаваться, ему оставалось только кипеть от бессильной ярости. Ишитэру сошло с рук и покушение на убийство, и издевательство над самим Хиратой.

— Я знаю, что это сделали вы, — сказал он. — Только этим я могу объяснить ваше ко мне отношение. Вы боялись, что сёсакан Сано узнает о первой попытке отравления, и пытались обвинить в убийстве Харумэ госпожу Кэйсо-ин. С этой целью вы и использовали меня.

— Бьюсь об заклад, вы довольны результатом, — едва сдерживая негодование, продолжал Хирата. — Но вот что я вам скажу: вы все равно остаетесь убийцей в душе. И предупреждаю: в следующий раз я до вас доберусь. И тогда вы понесете наказание, которого заслуживаете.

— Наказание? — презрительно рассмеялась госпожа Ишитэру. — Что может быть хуже будущего, которое меня ждет?