Тчаи: Сага странствий

Рейш направился к «Приюту» на Овале, по пути стараясь уловить своеобразный характер города и понять странные особенности в характере его жителей. Он был вынужден признать, что план построить небольшой космический корабль, в далекой Пере казавшийся по крайней мере реальным, теперь выглядел совершенно невероятным. Рейш ожидал встретить благодарность и поддержку лорда Голубого Нефрита, но наткнулся на неприкрытую враждебность. А если говорить о технических достижениях яо, то они тоже не вдохновляли: машины, проезжавшие мимо, подтверждали его мнение. Они работали без сбоев, однако их создателей больше волновала элегантность дизайна и экстравагантная роскошь, чем удачное инженерное решение. Машины черпали энергию из загадочных батареек, производимых Дирдирами, и небрежное соединение двух разных технологий сказывалось на работе механизмов, что говорило о неумении или отсутствии старания у конструкторов. Все машины были разными, словно каждую изготовляли по индивидуальному проекту.

Технология, которой обладали яо, решил Рейш, явно недостаточна для исполнения его замысла. Без стандартного набора компонентов, без компьютеров, тысячи разных приборов, инструментов и датчиков, не говоря уже об умелых и добросовестных инженерах и техниках, сооружение даже самого примитивного межпланетного летательного аппарата становится невероятно трудной задачей — во всяком случае, человеческой жизни на это не хватит...

Рейш дошел до небольшого парка; здесь все покрывала тень, которую отбрасывали величественные, словно колонны, черные деревья с красновато-коричневыми жесткими листьями. В центре парка возвышался массивный монумент. Дюжина мужчин, у каждого в руке зажат странный инструмент, грациозно изгибаясь, исполняли какой-то жутковатый ритуальный танец вокруг женской фигуры, стоявшей с воздетыми руками и запрокинутой головой. Каменное лицо, обращенное к небу, искажено. Что это — горе? Отчаяние и боль? Экстаз? Радость прозрения? Как бы то ни было, монумент производил мрачное впечатление, тревожа потаенные уголки рассудка, словно мышь, шуршащая где-то в стене. Памятник казался очень древним. Сколько он простоял? Тысячи лет? Кто знает...

Из-за деревьев показались девочка и совсем маленький мальчик. Дети остановились, разглядывая Рейша; потом все их внимание поглотили застывшие в странных позах фигуры, сжимавшие зловещие инструменты... Рейш в самом мрачном настроении продолжил свой путь и вскоре добрался до «Приюта путешественников». Траза и Анахо нигде не было видно, однако они сняли номер — четыре комнаты с видом на Овал.

Рейш выкупался, переоделся в свежее белье. К тому времени, как он спустился в просторное фойе гостиницы, Овал уже окутали сумерки; теперь он был окружен кольцом огромных светящихся разноцветных шаров, окрашивавших улицу в разнообразные мягкие тона. На противоположной стороне Овала показались знакомые фигуры долговязого дирдирмена и юноши кочевника. Рейш наблюдал за друзьями, невольно улыбаясь. И по природе, и по воспитанию они отличались друг от друга, как кошка от собаки; но все же, когда обстоятельства связали таких разных людей, они вели себя с несколько настороженным дружелюбием.

Как выяснилось, Анахо и Траз забрели на улицу, которую здесь называли «Большая аллея», где рыцари устраивали поединки, разрешая вопросы, касающиеся задетой чести. Всю вторую половину дня они провели там, посмотрев три дуэли. Презрительно фыркнув, Траз объявил, что бои были фактически бескровными спектаклями.

— Всякие ритуалы и церемонии отнимают всю энергию соперников, — пояснил Анахо. — После церемонных обращений, взаимных приветствий и массы различных смешных условностей на саму схватку не остается ни времени, ни сил.

— Да, что ни говори, яо намного более экстравагантны и непостижимы, чем дирдирмены, — заметил Рейш.

— Ха-ха! Я не согласен с тобой! Ты ведь знаешь всего одного-единственного дирдирмена. Я могу показать тебе сотню, и твои утверждения рассеются как дым! Но хватит об этом... Пойдем скорее; за углом — ресторан. По крайней мере кухня яо весьма неплоха!

Они пообедали в просторной комнате, стены которой украшали гобелены. Как бывало и раньше, Рейш не всегда мог определить, из чего приготовлены яства, да и не стремился выяснить это для своего же спокойствия. Они поглощали желтоватый суп, где плавали кусочки маринованной древесной коры; ели ломти бледно-розового мяса, приготовленного в цветочных лепестках; похожие на сельдерей овощи, усыпанные зернышками острой приправы, обжигающей рот; сладкие лепешки, благоухающие терпким ароматом мускуса и камфары; ягоды, похожие на чернику, отдающие болотным привкусом; пили прозрачное, как слеза, белое вино, от которого пощипывало во рту.

После обеда друзья зашли в таверну возле ресторана. Множество завсегдатаев не принадлежали к яо; очевидно, они использовали это место для встреч. Один из таких посетителей, высокий старик в кожаном берете, явно уже успевший набраться как следует, подошел к ним и наклонился, всматриваясь в лицо Рейша.