Те, Кто Живут Давно. Первое дело Рэдмаунта

Отдышавшись, умывшись, и немного придя в себя, Тед вышел из дома. Он видел себя в зеркало в ванной, так себе зрелище: бледный, веснушки яркие, глаза покраснели из-за лопнувших сосудов.

Во дворе у пыльного пикапа курил Маккинли, меланхолично протирая стёкла. Елена оглянулась на Де Ла Рю в окне первого этажа, нахмурилась и недовольно поджала губы. Подошла к Рэдмаунту, и разгладила его встрёпанные влажные волосы. Боль и ломота отпустили гудящую голову.

– Реми ревнует и злится на себя самого, что согласился привезти тебя сюда. Не сердись, Тед. Сейчас станет легче, – ободрила она.

– Он сказал, что я просто игрушка для тебя!

– Расслабься, он не особо-то и неправ. Во-первых, мы знакомы всего два дня, и этого маловато, согласись, чтоб считать кого-то любовью всей жизни. Во-вторых, ты мне действительно нравишься. И, в-третьих, иногда просто нужны свежие яркие впечатления.

– Ты же читаешь мысли! Почему ты не веришь в то, что я чувствую?

– Верю! Но всё же нужно сначала немного узнать друг друга. И немного подружиться. Смена любовника всегда хлопотное занятие, но интересное. Хочется иногда какой-то новизны. Тебе нет? – она спокойно улыбалась.

– Какой циничный подход! – у Теда не получалось открыть дверцу машины, он нервно дёргал за ручку.

– Любишь кино, Рэдмаунт? – вдруг оглянулся на него Маккинли и подошёл.

– Не знаю, не задумывался об этом.

– Я очень люблю. В одном старом фильме было: «Никто не совершенен!», или ещё переводили как «У каждого свои недостатки!», садись, давай! Не забывай, «Никто не совершенен!». Не ссорься с ней! – подмигнул ему Джеймс, помогая с дверью.

– Ты же не собирался ждать всю жизнь одну единственную женщину, чтобы прожить с ней пятьдесят лет и умереть в один день, держась за руки? – она села в машину с другой стороны.

Елена сидела рядом на заднем сиденье, и её близость смущала его. Она слишком резко сократила дистанцию между ними, и он терялся. Хотелось прикасаться к женщине, но при этом нельзя показаться навязчивым наглецом.

– А было бы неплохо! Верность – прекрасное человеческое качество. Это более честно и порядочно, чем одному со вторым изменять третьему, пока четвёртый в очереди сидит! Это же просто распутство! – он нахмурился, начинал злиться.

Джеймс за рулём расхохотался, слушая его, а машина вильнула, объезжая яму.

– Любовник всегда один, это правило, соблюдаемое всеми. Я никогда не разыгрываю параллельных сюжетов, никого не обманываю, мы уважаем друг друга. Для нас ценно время и слово, – покачала головой Елена.

– Извини, но я себе как-то иначе представлял уважение к супругу.

– К счастью, я считаю, цивилизация подарила женщинам свободу самим распоряжаться своим телом. Если я не могу и не собираюсь заводить семью и детей, то какая разница, спать с одним или десятью, особенно, если все они нравятся, и всех партнёров это устраивает?

– Не похоже, чтоб всех всё устраивало, иначе тебе бы не пришлось разруливать косяки любовников по всему миру.

– Каждый из них слишком особый случай, увидишь! А ты слишком нежный и романтичный, чтобы казаться грубияном. Не злись, всё же хорошо!

Через некоторое время она задремала, облокотившись на его плечо. Тед понял, что не может долго сердиться или обижаться. И сейчас ему хотелось, чтобы дорога заняла как можно больше времени, чтобы она спала вот так рядом с ним. И он, касаясь щекой её головы, ощущал тепло и тонкий медовый запах…

В светлом аэропорту Краков-Балице перед вылетом Елена долго обнималась и прощалась с Джеймсом, тот улыбался, что-то шептал, гладил женщину по мягким волосам.

– Почему он поселился здесь? – оглядывался потом Рэдмаунт.

– Ты наверняка тоже захотел бы жить там, где бывал счастлив. В начале двадцатого века, в Первую мировую Маккинли был в этих местах, служил военным корреспондентом. Из-за огромной стаи волков русские и немецкие войска на время даже прекратили сражаться и объединились, чтобы отбиться от хищников. Обернувшись тогда, Джеймс от души расслабился, один растерзав полстаи в чаще леса, долго потом бродил по окрестностям. Наверное, ему тут просто понравилось. Мы вместе строили тот дом после войны, полтора века назад.

– Он любит тебя, но так спокойно реагирует на твой отъезд?

Тед неловко устраивался в кресле, надеясь, что в полёте удастся вытянуть ноги.

– А что, любимую женщину нужно рядом на цепи держать?

– Думаю, мне было бы неприятно, если бы моя жена уехала куда-то, и я не знал, где она и что с ней.

– Постоянно всё контролировать стремятся только не уверенные в себе придурки, – проворчала Елена и чуть наклонила спинку кресла.

– Наверное, я такой и есть! Боже!

Он вздохнул и растерянно улыбнулся, взял её за руку и несмело поднёс к губам маленькие пальцы. Ему не везло. Тед не умел быть лёгким и обаятельным, как Гатто, или пускать пыль в глаза показной респектабельностью, как Уилкс. За то, какой он есть, нескладный и тихий, презирала даже собственная мать, что уж говорить о девушках.