Театр марионеток

— Мне адрес дали, — сказал Егор, глядя на бумажку, на которой корявым почерком писал под диктовку звонившего мужика. Кстати, кто он такой? Вроде как адвокат? Откуда у пожилого больного человека — адвокат?

— Дай сюда эту бумажку, я ее выброшу, — велела Лика и цапнула листок хищными пальчиками. Пренебрежительно прочла адрес и, пожав плечами, удалилась в свою комнату.

— Ма, откуда этот отец взялся? — спросил Егор с безмерным удивлением. — Кто он такой? Расскажи!

— Нет, сынок, не заставляй меня вспоминать…

— Мама! — неожиданно жестко сказал парень. — Ну хватит уже. Мы имеем право знать, не маленькие. Кто наш отец, и почему он нас бросил?

Мать для порядка повздыхала, сжимая виски бледными пальцами, бросила на сына скорбный взгляд, но, убедившись, что он от своего не отступится, неохотно рассказала.

Это случилось в те времена, когда деревья были большими, воздух — гораздо чище, чем сейчас, а мама Егора, Надежда — почти молодой и почти красивой девушкой. Ключевое слово — девушкой. В тридцать лет у нее не было ни мужа, ни любовника, ни даже намека на личную жизнь и конечно же, это не могло ее не задевать. Но однажды случилось чудо: она познакомилась во дворе с мужчиной — старше ее лет на двадцать, но красивым, стройным, подтянутым. Он оказался каким-то большим начальником, приехал из Ленинграда в командировку. По вполне понятным причинам, мама Егора воздержалась от подробностей, но главным было то, что между нею и тем мужчиной, Алексеем Модестовым, закрутился совершенно бешеный роман. Ее не смущало даже, что ее любовник женат и имеет трех малолетних детей — правда, от первого брака жены. Все это были мелочи, главное, что они вместе, что он ее любит… Через год на свет появилась Анжелика. Рождение ребенка давало надежду на то, что Модестов уйдет от жены и официально оформит свои отношения с Надеждой, но не тут-то было. Жена оказалась дочерью какой-то важной шишки, и многое в карьере Алексея зависело от благосклонности тестя, потому уйти из семьи он не мог, если не хотел остаться у разбитого корыта.

Надежда временно затолкала женскую гордость подальше, жила с ребенком в своей квартире, той самой, что в переулках близ Малой Бронной, с нетерпением ждала редких командировок любимого. А они и в самом деле становились все реже.

Вскоре Надежда поняла, что снова беременна и испугалась уже всерьез. Испугалась статуса матери-одиночки, зыбкого своего положения, неясных перспектив… Покричала, поплакала, разругалась с Алексеем в пух и прах… но это ничего не изменило. Разводиться он по-прежнему не собирался, хотя деньги давал щедро, и ни его любовница, ни ребенок ни в чем не нуждались.

Вскоре родился Егор. Модестов наезжал в Москву раз в два-три месяца, в его взгляде не было уже прежней нежности и любви, и Надежда опасалась даже подумать, что будет дальше. Она собиралась уже ехать с детьми в Ленинград, чтобы предъявить их законной жене и потребовать развода для Алексея. В конце концов, других детей у него нет, он даже не усыновлял отпрысков жены от первого брака. Она в самом деле поехала бы, потому что очень боялась остаться у разбитого корыта, но все ее планы были разрушены одним прекрасным осенним днем. До приезда Алексея оставалось около трех дней, Надя вышла погулять с детьми и, таща коляску по тротуару, вдруг увидела его — своего любовника в компании женщины, красивой, яркой, ухоженной, слегка богемного вида, в ярком пышном платье. Они шли вместе, обнявшись, хохотали, и поглядывали друг на друга с таким лукавством, что не оставалось сомнений в характере их отношений. Замерев на месте, шокированная Надежда увидела, как они входят в подъезд соседнего дома и вспомнила, что не раз уже видела эту бабу во дворе, гуляющую с ребенком.

Тут же завертелся вихрь подозрений: от кого ребенок, если она живет одна, без мужа? Что делал в этом дворе Модестов, когда они познакомились? Никаких учреждений здесь не было и в помине, одни лишь жилые дома. Неужели эта рыжая — его старая пассия, которая прижила от него ребенка, а теперь снова заманила в свои сети?

Догадка, поразившая ее, казалась единственно верной.

Надя билась в истерике и не знала, что предпринять. Отравиться? Утопить детей, а потом утопиться следом и самой? Убить Модестова? Убить рыжую крашеную хищницу? Настучать его ленинградской жене?

Она промучилась так три дня, а потом Алексей объявился сам: ввалился в квартиру с чемоданом, словно только что приехал, расцеловал Надю, посюсюкал с детьми, в общем, делал вид, что все в полном порядке. Потрясенная таким вероломством, не обладающая большим опытом, Надежда тут же закричала, что она все видела, и его крашеную лахудру видела, и глаза ей повыцарапает! Алексей легко улыбнулся, пожал плечами и, попрощавшись, вышел из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

На этом все кончилось. Надежда каждый день видела его в компании рыжей соседки, унижалась, плакала, но он мягко объяснил, что разлюбил ее, а значит — все кончено.

— Но как же дети? — рыдала Надя.