Театр марионеток

— А ты на сто процентов уверена, что они мои? — Произнеся эту циничную фразу, Алексей сочувственно потрепал ее по подбородку. — Успокойся, Надюша, ты еще устроишь свою жизнь. Счастливо тебе!

И ушел, оставив ее в полнейшем смятении чувств.

Самым ужасным было видеть почти каждый день рыжую хищницу и чувствовать на себе ее лукавый изучающий взгляд. Модестова она изредка встречала во дворе, когда он приезжал в Москву, но встреч с ним избегала. Когда Надя видела ребенка хищницы, мальчика лет четырех, в ней все закипало: теперь уже сходство с Модестовым так и било в глаза. Те же уши, нос, подбородок…

Потом все как-то разом кончилось. До нее дошли слухи, что Алексей бросил и соседку — сделал ей ребеночка и бросил, а в столицу и вовсе перестал приезжать. Дела его пошли в гору, он сменил работу, стал большим начальником, и мотаться из города в город стало ему не по статусу. Эта новость принесла некоторое облегчение: по крайней мере, видеть бывшего любовника ей больше не придется, ну а то, что красотка-соседка с огромным восьмимесячным животом тоже стала брошенкой, дарило хоть какое-то моральное удовлетворение. С другой стороны, удовлетворение это быстро таяло, когда Надя видела вполне довольное жизнью лицо соперницы: она спокойно выгуливала свой беременный живот и, казалось, нисколько не огорчалась по поводу разрыва с отцом своих детей. То ли ей было на него плевать с высокой колокольни, то ли у нее просто был сильный и самостоятельный характер. Надя этого не знала, и знать не хотела, и вообще старалась не думать об этом, желая вытолкнуть поскорее из памяти эту историю.

Ну а дальше жизнь вошла в привычную колею и нарушил ее лишь двадцать лет спустя звонок от Модестова, который хотел видеть своих уже взрослых детей.

Выслушав эту потрясающую в своей банальности историю, воспетую сотнями писателей и сценаристов, Егор покачал головой. Кто бы мог подумать, что в жизни его блеклой, бесцветной матери бушевали такие латиноамериканские страсти!

Из комнаты Лики уже довольно долгое время раздавалось щелканье клавиш — сестра, как обычно, сидела за компьютером. Потом она высунула голову и озадаченно сказала:

— А папашка-то у нас не простой!

— С чего ты взяла?

— Он живет под Питером, в маленьком поселке у моря. Это очень престижное местечко, земля там стоит бешеных денег, а судя по тому, что в твоем адресе есть только номер дома и нет квартиры — папанька живет в собственном коттедже. И это наверняка не вшивая развалюха, а, как минимум, двухэтажный особняк.

— Откуда ты знаешь? — плачущим голосом простонала мать.

— Я нашла карту этого поселка. Дом стоит на ближайшей к морю улице, и я уверена, что земля там — бешено дорогая.

— Ну, тебя это волновать не должно, — поддел сестру Егор. — Ты же не хотела с отцом знакомиться!

— Щазз, разбежался! — отбрила она братца. — Хочешь, чтобы все бабки и недвижимость тебе досталась? Вы как хотите, а я собираю вещи. Особняки у Финского залива, знаете ли, на дороге не валяются!

Глаза у старшей сестры горели, щеки раскраснелись, и она мысленно уже подсчитывала возможную прибыль: вкусный кусочек от наследства, богатые женихи, выстроившиеся в очередь, независимость от надоедливой матери, свобода, а главное — МНОГО БАБОК! Она даже не пыталась скрыть меркантильного интереса, и Егору стало противно. Не то чтобы он был против денег: с ними, конечно, жить гораздо веселее… Но отец его интересовал в первую очередь не как толстый кошелек, а как человек.

— Дети! Вы что, поедете к этому предателю? — воскликнула мать. — К тому, кто бросил вас в младенчестве и не вспомнил ни разу за двадцать лет?

— Конечно, поеду! — Лика уже скрылась в комнате, и оттуда послышались звуки поспешных сборов: в сумку летели вещи, косметика, обувь. Потом сестра заперлась в ванной и вышла оттуда через полчаса в непривычном образе: вместе яркого макияжа и откровенного наряда — скромные джинсы, зачесанные за уши волосы, бледное личико и глазки в пол. Типичная бедная родственница. От такой метаморфозы Егор остолбенел, а мать принялась рыдать и заламывать руки.

— Как вы можете! Вы меня бросаете, едете к этому… подлецу, променяли мать на доллары!

— Мам, успокойся, — равнодушно сказала Лика, — все будет хорошо. Я позвоню.

— Ты уже уезжаешь?!

— Ну конечно, поезда на Питер ходят часто. Егорушка, чао. Если надумаешь приехать, постарайся выглядеть пай-мальчиком, чтобы папеньку не спугнуть. Но я, в принципе, и сама управлюсь.

Мать сползла на пол, заливаясь слезами.

— Ну что такое! — недовольно воскликнула Лика. — Ты же все равно собиралась через неделю ехать в свой санаторий для сердечников, разве нет? Отдохнешь там спокойно, а я пока с папашей познакомлюсь. Не рыдай, я скоро вернусь. Буду на связи.