Театр смерти

– Пибоди, согласно званию и должности ты можешь отвечать на сарказм сарказмом – в редких случаях и благодаря моему исключительно покладистому характеру. Но тебе никто не позволял делать это первой. Дай мне это чертово печенье!

– Это кокосовый хворост. А вы ненавидите кокосы.

– А почему же ты тогда купила кокосовое печенье?

– Чтобы позлить вас! – Рассмеявшись, Пибоди достала из сумки другой пакет с печеньем. – Но потом я все же решила купить шоколадные палочки специально для вас.

– Ладно, давай их сюда.

– Хорошо. Итак… – Пибоди разорвала другой пакет и дала Еве печенье. – В общем, у Макнаба маленькая крепкая попа и мощные широкие плечи. Кроме того…

– Стой! Остановись на этом. Если я представлю себе голого Макнаба, мы попадем в аварию. Лучше стряхни крошки и постарайся собрать остатки собственного достоинства.

Ева резко затормозила, останавливаясь перед домом, где жила Карли. Богатый квартал и великолепное здание с шикарным подъездом навели ее на определенные размышления. Анна Карвелл выбрала для своего ребенка состоятельных родителей. Тех родителей, которые могли обеспечить ей привилегированное обучение, безопасность и богатую жизнь. Интересно, уделила ли она достаточно внимания характеру и человеческим качествам будущих родителей своей девочки? Старалась ли найти спокойных, мудрых, любящих людей, на которых можно опереться?..

– Пибоди, мы интересовались, где училась Карли Лэндсдоун? Это были дорогие частные учебные заведения?

– Да, сэр. Кажется, так. – Чтобы убедиться в правильности своих слов, Пибоди достала в лифте свой блокнот. – Все точно. Она получила частное привилегированное образование. Еще в школе были дополнительные дисциплины, включая драматическое искусство, танцы, музыку, вокал. Постоянно нанимались домашние учителя.

– А чем занимаются родители?

– Отец – доктор, нейрохирург. Мать – владелица туристической компании. Но она стала работать только последние годы: предыдущие двадцать лет посвятила ребенку.

– Больше детей у них не было?

– Ни одного.

– Что ж, Анна подобрала состоятельных людей. Она хотела найти и нашла таких, – бормотала Ева, выходя из лифта и направляясь к квартире Карли.

Понадобилось несколько длинных звонков, чтобы дверь наконец открылась. С опухшими глазами и всклокоченными волосами, Карли посмотрела на них с полным безразличием.

– Что вам надо?

– Немного вашего времени.

– На рассвете?

– Уже двенадцатый час.

– Я повторяю, на рассвете! – Она пожала плечами и отошла, пропуская их в квартиру. – Не спрашивайте меня ни о чем, пока я не выпью чашку крепкого кофе. Этот пункт надо бы добавить в текст о правах и ответственности, который вы так любите долдонить.

– Язва! – прошептала Пибоди, когда Карли отошла.

Ева осмотрела комнату, прислушиваясь к шуму кофемолки, и изо всех сил сжала зубы, когда услышала запах настоящего дорогого кофе.

– Я видела вас вчера на похоронах Ричарда, – сказала Карли, медленно вплывая в комнату с чашкой кофе. Ее ночная рубашка сползла с одного плеча, когда она уселась на диван, скрестив длинные красивые ноги. – Можете начинать без предисловий.

– Некоторые вопросы, которые я собираюсь обсудить с вами, носят сугубо личный характер. Вам лучше попросить вашего приятеля уйти.

– Моего приятеля?

Ева кивнула на низкий столик.

– Два винных бокала. Смятые подушки на диване. – Она сунула руку под одну из них и достала оттуда черный чулок. – Нижнее белье находится не на месте.

– Что ж, ваши потрясающие детективные способности привели вас к правильному заключению. Минувшей ночью я действительно занималась сексом. – Она дернула плечом, и сползший край ночной рубашки опустился еще ниже. – Но с чего вы решили, что он все еще здесь?

– Потому что вы занимались сексом сегодня утром, когда я так грубо вам помешала. Этот маленький укус на вашей шее очень свежий, только что получен.

– Неплохо! – В голосе Карли чувствовалось нескрываемое удивление. – Полагаю, что он чувствует себя, как застигнутый врасплох шалунишка. – Она повысила голос, не отрывая взгляда от Евы: – Почему ты не выходишь, милый? Лейтенант Даллас все равно уже испортила всю малину.

Дверь со скрипом приоткрылась, послышались медленные неуверенные шаги. Смущенный и весь красный, в комнату вошел Майкл Проктор.

19

– Гм… – Он прочистил горло, стараясь куда-нибудь пристроить свои руки, но, не найдя ничего подходящего, просто опустил их вдоль тела. Он явно чувствовал себя неуютно. – Доброе утро, лейтенант.

Карли запрокинула голову и громко расхохоталась:

– О, Майкл, соберись! Постарайся как минимум выглядеть удовлетворенным и вызывающим, а не смущенным и виноватым. Она работает не в полиции нравов.

– Карли…

Она отмахнулась.

– Сделай себе кофе, ты сразу встряхнешься.

– Гм… Могу я предложить кому-нибудь… что-нибудь?

– Он очень мил, не правда ли? – воскликнула Карли, как мать, гордящаяся хорошими манерами своего ребенка. – Продолжай, дорогой.

Когда Майкл вышел из комнаты, она вновь повернулась к Еве. Выражение ее лица полностью изменилось, как будто она сбросила маску, в голосе зазвучала сталь: