Театр тьмы

– Кто вы? – просипела я, держа себя в руках. Как бы прекрасен он ни был, я отдавала отчет своим действиям и понимала, что мои желания – всего лишь манипуляции человека, которого все считали мертвым. Но мертвец стоял передо мной и победоносно улыбался. Высокий, статный, с широкими плечами и волевым подбородком. Я сразу вспомнила его на фотографии, которую случайно увидела в Интернете. Ничего не изменилось. Совсем. Только взгляд стал злым, колким. Даже когда губы Чарльза расплывались в обворожительной улыбке, глаза напоминали пули. Даю слово, они хотели сделать из меня сито с первых секунд. Только вот у Чарльза были другие методы. Он не убивал выстрелами. Его манера…

Мои губы зачесались в предвкушении поцелуя, а в голову ударила мысль: «Иди к нему. Коснись его. Поцелуй его».

– Кто вы? – с нажимом спросила я, не отрывая взгляда от мужчины. Я хотела наброситься на него и поцеловать. Я сдерживала себя из последних сил.

– Тебе так хочется это знать?

– Думаю, я имею на это право.

Чарльз ухмыльнулся и остановился на полпути. Потом он пожал плечами и снова вернулся к стулу, с которого недавно встал. Мое желание целовать этого мужчину ушло вместе с ним. И я снова почувствовала злость. Она вопила в душе. Зудела. Истощала.

– Ну, раз ты так хочешь, – размеренно произнес Чарльз. – Как гласит закон: «Перед смертью человек обретает все, чего был лишен в жизни». Правда здесь в первых рядах. Умирая, мы получаем зрение. То зрение, которого были лишены при жизни.

Я не стала спрашивать, кто придумал закон. Стало быть, великий актер 60-х – Чарльз Бейл.

– С чего начнем? – беззаботно поинтересовался Чарльз. – Хочешь, расскажу, как Королева вошла на престол? Ужас какой! Она ведь до сих пор правит Великобританией. Подумать только… ничего у англичан не меняется.

– Начните с ограбления поезда. Как вам удалось обдурить полицейских, инспекторат…

– Но не Эмили Томпсон? – слащаво улыбнулся Чарльз. – Ты ведь так хотела закончить предложение?

– Да. Именно так.

– Ну, что ж, садись поудобнее, Сара Гринвуд. Нам надо закончить до семи. В семь у моих актеров премьера. Великий день, знаешь ли!

– Я тоже на нее приглашена, так что…

– В семь часов тебя это уже не будет волновать, – серьезно сказал Чарльз и посмотрел на меня исподлобья.

Мои губы снова одолел зуд. Страшное желание сорваться с места и накинуться на мужчину, который сидел на другом конце комнаты и пронзал меня своим взглядом, как саблями, растеклось по телу негой. Мысленно я застонала.

«Сара, все будет хорошо. Все. Будет. Хорошо», – подумала я, посмотрев на дверь, которая не была заперта. Я могла покинуть помещение в любой момент.

– Если захочешь сбежать, ничего не выйдет. Эту дверь сегодня можно открыть только с той стороны. Но этого никто не сделает, будь уверена. Актеры знают: мне нельзя мешать, когда я принимаю гостей из прессы.

Я подумала о Томе и прикусила нижнюю губу до крови. А Чарльз уже начал говорить. С расстановкой, меняя интонации в голосе. Иногда он вставал со стула в порыве гнева, иногда садился на него в отчаянии. Он играл передо мной. Великий и талантливый актер показывал последний в моей жизни спектакль, который носил громкое название «Жизнь».

Чарльз не лгал. Людям на смертном одре не врут, потому что они больше, чем кто бы то ни был, имеют право знать правду.

А ворон, что сидел на жердочке, не шевелился, направив белесые глаза в мою сторону. Видел ли он мой страх? Чувствовал ли, как в жилых стынет кровь? Я не знала, а вскоре и вовсе перестала обращать на него внимание. Если еще несколько месяцев назад птица пугала меня, то во время рассказа художественного руководителя я поняла, что бояться стоит не ее, а все устройство мира.

Часть четвертая

Конец игры

Нельзя жить, не имея на то оснований.

Месть – чем не основание для жизни?

© Альбер Камю «Калигула»

1

Лондон, 1963 год

Чарльз Бейл познакомился с Брюсом Рейнолдсом за полгода до ограбления, в феврале 1963 года. Случилось это в лондонском пабе в двенадцатом часу ночи – в самый разгар душевных излияний, заливаемых очередной порцией пива, виски или рома. Основатель подающего надежды театра «Кассандра» сидел перед барменом и стеклянным взглядом наблюдал, как тот наливает очередному клиенту алкогольный напиток.

– Повтори, – попросил Чарльз, глядя на опустевший стакан. В этот вечер он пил виски, как воду – залпом, не разбирая вкуса и температуры.

– Что, денек не задался? – послышался голос сбоку. Рядом с Чарльзом сел Брюс – широкоплечий загорелый мужчина в очках с черной оправой и с модной стрижкой «боб». Подмигнув актеру, он перевел взгляд на бармена: – Старик, двойной виски со льдом. Пора разогнать в жилах кровь!

– Как скажешь, Брюс, – ответил бармен.