Театр тьмы

– Но люди меняются, как и их мысли и убеждения, – закончила за меня подруга, в голосе которой больше не было ноток сонливости. – Но почему Кристофера Бейла посадили в Уондсворт? Насколько я знаю, это тюрьма для людей, которые не совершили ничего ужасного. То есть никого не убили, не ограбили саму Королеву… Почему его посадили в тюрьму не категории А?

– Это тоже не дает мне покоя. Некий главный инспектор Хаммилтон, который до ограбления поезда тесно сотрудничал с Эмили Томпсон, не поверил, когда журналистка заявила о шестнадцатом грабителе. А потом, когда этот самый грабитель сдался, Хаммилтон испугался за свою должность и приказал посадить Кристофера Бейла в Уондсворт за поножовщину и хулиганство. Поэтому убить Эмили мог еще и он. Сейчас главное – узнать, что произошло в тюрьме с актером. Тюрьма – это зацепка.

– Хаммилтон… Знакомая фамилия, – протянула Джейн. – А ты не помнишь, как его звали?

Я поджала губы и начала перебирать в голове десятки имен и фамилий, пытаясь отыскать ту, что принадлежала инспектору.

– Ну? – подала голос Джейн. – Ты уснула?

– Нет, думаю. Кажется, Райан.

– Райан Хаммилтон, – повторила за мной подруга. – Да-к я его знаю!

– В смысле? Старику сейчас не меньше 90 лет.

– Нет, не в этом смысле. Когда я училась в магистратуре, один из профессоров – уже не помню, кто именно, – дал задание: написать небольшой очерк про этого самого Хаммилтона. И еще съездить в полицейский архив и сделать пару фотографий его личных вещей, которые покоятся за стеклом на витрине, как предметы гигиены самой Клеопатры. Этот инспектор был важной шишкой в двадцатом веке. Но сейчас уже мертв.

– Значит, будет проще узнать о нем, – уже почти обрадовалась я.

– Не сказала бы, – заметила Джейн. – У знаменитых людей, которые постоянно находятся перед камерами, гораздо больше секретов и скелетов в шкафу, чем у серийных убийц. Ты сама говоришь, что он подозрительный тип. Мог получить премию за Кристофера, а вместо этого повесил на него хулиганство.

– И поножовщину, – добавила я.

– Если он никого не убил, это не такое уж большое преступление.

– Но все же не украсть сумку с картошкой у старушки, которая шла с рынка.

– Сара, не драматизируй. Мы не в театре.

– Спасибо. Хорошее замечание, – съязвила я. – Ладно, прости. Кажется, я уже устала.

– Вот и я так думаю, – вздохнула Джейн.

– Но да, вряд ли инспектор – убийца Эмили. Нельзя забывать и о других жертвах, которые гибли, как мухи, с приездом в их страну театра «GRIM», – заметила я.

– Именно. Тем более Эндрю Фаррел, актер из психиатрической больницы, сказал тебе, что «ОН был в числе грабителей почтового поезда». Сара, думаю, нам даже искать ничего не нужно. Все и так ясно. Руководитель театра Кристофер Бейл. И у него явно не все в порядке с головой. Ты говорила, что убийства происходят раз в одиннадцать лет. Только маньяки так дотошны до своих преступлений. Слышала про маниакальное состояние?

– Да. Еще в универе к нам приходил криминальный психолог. Он рассказывал, что чаще всего маньяки страдают от маниакального синдрома – они убивают жертв по одному сценарию, никогда не нарушают традиций и думают, что совершают добро.

– Вот. Это все объясняет. Молодой актер, травмированный несостоявшейся любовью, обезумел, убил Эмили, а потом решил, что его долг – избавляться от всех журналистов.

– Только почему раз в одиннадцать лет? Обычное число… Почему все-таки не двенадцать или не десять?

– Он познакомился с Эмили в ноябре? Это одиннадцатый месяц в календаре. Возможно, дело в этом. Что-то вроде триггера.

– Еще я слышала, что одиннадцать – это число Дьявола.

– Ты все еще думаешь, что художественный руководитель театра – дух?

– Нет, не думаю, – раздраженно ответила я. – Просто радоваться рано, это могут быть только предположения. К тому же Эндрю немного не в себе, его слова мало весят. Но и версию экспедитора «Таймс» Джона Райли я не могу сбросить со счетов. Он свидетель.

– И что теперь делать? Идти в храм и молиться об изгнании чужака? Это же бред. Надо копать дальше, – съязвила в ответ Джейн.

– Да, надо, – тихо ответила я, зажмурив глаза. Из-за напряженного разговора у меня разболелась голова.

– Ладно, верить всему нельзя. Тогда давай проверять всю информацию. Времени остается все меньше – тебе скоро статью сдавать, а у нас толком ничего не готово, – заметила Джейн. – Может, пока я спрашиваю деда, ты еще раз сходишь в психиатрическую больницу и поговоришь с Эндрю? Теперь ему можно задать более конкретные вопросы. Не факт, что он ответит, но мало ли. В будущем его слова могут быть зацепкой или подтверждением новой информации. Все-таки с ограблением поезда он помог.

– Как раз думала об этом. Утром съезжу.

– Отлично, тогда спокойной ночи. А я, как что-то узнаю, сразу наберу тебя.

– Хорошо, спокойной ночи.