Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930

Кому принадлежала инициатива создания РАХН? Властям или ученым? Похоже, что в те месяцы 1921 года устремления и тех и других совпали. Закрытие факультетов, сначала – исторических, затем юридических и филологических, высвободило (лишило работы) сотни доцентов и профессоров в стране. Принявшие решение остаться в России ученые гуманитарии должны были каким-то образом переустроить свою профессиональную жизнь. С другой стороны, власть нуждалась в авторитетных экспертах при решении важных задач руководства художественными и культурными учреждениями (и, по возможности, процессами) – театрами, библиотеками, музеями, издательствами и др. При решении этих задач ей приходилось опираться на старые кадры. (Коммунистическая академия создана уже в 1919 году, но все-таки нужны были известные имена с устоявшейся репутацией.)

В начале 1921 года в системе Наркомпроса возник Академический центр. И тогда же профессор П. С. Коган[7] (тогда – сотрудник ТЕО) отправляет докладную записку А. В. Луначарскому о «вовлечении художественного мира в дело коммунистического строительства»

[8]. В мае при Наркомпросе создана Научно-художественная комиссия, которая должна была заняться организацией РАХН. Председателем комиссии был назначен Коган. Заместителем – А. М. Родионов[9]. Ученым секретарем – А. И. Кондратьев[10]

. Распределение обязанностей, по-видимому, было следующим: президент РАХН задавал «генеральное» направление, научные ориентиры создаваемому учреждению. Ученый секретарь ведал практической стороной организационных мероприятий. За вице-президентом Родионовым оставалось правовое, юридическое рассмотрение возникавших, не обязательно научных, проблем и споров.

16 июня 1921 года проходит первое заседание Научно-художественной комиссии, на котором Коган сетует, в частности, на чрезмерную дифференциацию интеллектуальных занятий, в результате чего «художник уже давно перестал понимать ученого»[11]. И предлагает план синтетического изучения искусства.

На заседании выступает А. В. Луначарский, который, в частности, говорит:

«При разноголосице в вопросах искусства, при ожесточенной борьбе направлений, которая имеет сейчас место не только в плоскости академических споров, но – что хуже – в учреждениях, ведающих художественной жизнью республики – нужна некоторая общая предпосылка для решения всех спорных вопросов, авторитетный орган, суждения которого были бы окончательны и выносились бы на основании строго научных данных»[12].

Бесспорно, никакой, пусть даже самый компетентный орган не мог решить «все спорные вопросы» искусства, вынеся «окончательное» суждение. Но в целом задача понятна. К тому же нарком просвещения говорил не об одних лишь актуальных спорах. «Академии <…> ставится задача не только служить злобе дня в разрезе углубленного научного исследования, она должна работать „на вечность“. Она должна строить научную эстетику, систематизируя опыт прошлого, между прочим, и тот опыт, который накопился в революционные годы в области художественной работы»[13].

Таким образом, можно утверждать, что при создании РАХН представления о роли будущей Академии у властей (в частности, тогдашнего наркома просвещения Луначарского) и университетской профессуры были и увлекательными, и схожими и на первом этапе серьезных разногласий не наблюдалось.

В протоколе № 4 заседания Научно-художественной комиссии при Наркомпросе[14] в явочном листе стоят подписи не только организаторов – А. В. Луначарского, А. И. Кондратьева, П. С. Когана, Н. П. Горбунова, но и Н. И. Альтмана, А. Г. Габричевского, М. О. Гершензона, Н. Э. Жолтовского, В. В. Кандинского, П. В. Кузнецова, Н. П. Ламановой, С. М. Третьякова, М. Д. Эйхенгольца, то есть представителей художественной элиты. На том же заседании Третьяков рассказывает (отчитывается) о поездке в Китай, по впечатлениям от которой через два года напишет пьесу «Рычи, Китай» для театра Мейерхольда.

7 октября 1921 года заместителем Луначарского на посту наркома просвещения М. Н. Покровским утверждено Положение о РАХН и зафиксирован первый состав действительных членов – 75 человек. Среди них – Л. И. Аксельрод, П. С. Коган, А. И. Кондратьев, Ф. А. Степун, П. А. Флоренский, Н. Е. Эфрос[15]. Эту дату и принято считать датой рождения будущей ГАХН.

И в тот же день Академия получила три комнаты в здании Наркомпроса на Остоженке (в бывшем Катковском лицее) и небольшое помещение с залом для заседаний (в недавней гимназии Поливанова на Пречистенке, 32; еще ранее – усадьбе Охотниковых). Новое учреждение принимали особняки с хорошей родословной, с еще не выветрившейся исторической памятью[16].

В феврале – мае в штат РАХН зачислено еще 57 человек, среди них П. А. Марков, Вл. И. Немирович-Данченко, К. С. Станиславский, А. Я. Таиров[17]. Таким образом, к лету 1922 года в штате РАХН числилось 132 сотрудника. А в конце 1923 года Академия располагала уже 159 штатными сотрудниками.