Театральные записки

А теперь о Борисе Луканове. Уже по первому письму Вы смогли догадаться, что Борис не оставил у нас никакого гнетущего чувства. В Москве он был окружён делами и друзьями. Виделись мы с ним один раз и несколько раз говорили по телефону. Он не казался нам больным, напротив, выглядел здоровым и красивым с обворожительной бородой, только глаза, может быть, сосредоточены больше обычного. Мы долго гуляли по Москве, всё пешком, он, наверное, устал, и сейчас мне немного за это неловко. Он много говорил, рассказывал о Ленинграде, о своей любви к нему, о спектаклях, которые там посмотрел, о том, как долго искал Вас, и потом – о Москве: о театральных вечерах, о своих новых знакомых, о встрече с Михаилом Ульяновым, о планах на будущее. Летом они с женой собираются в Испанию-Францию, тур по Европе после летних каникул жены, сейчас она работает где-то то ли в Африке, то ли в Латинской Америке. О своей болезни он, естественно, молчал. Сказал только раз, что остался в Москве, чтобы проконсультироваться с врачами.

Зэмэ, не грустите!

Ваш список упражнений восхитителен. Если бы у вас в театре ещё кто-нибудь, а не только Вы с Юрским подзанялся таким же тренажём, у Вас могла бы получиться неплохая цирковая труппа.

Милая Зэмэ, как хочется Вас видеть – в Вашем городе, в Вашем театре, в Вашем доме!

Если получится, то в конце января в начале февраля мы приедем на несколько дней в Ленинград. Надеемся увидеть Вас уже совсем здоровой.

Поздравляем Вас с Рождеством и с наступающим Старым Новым годом.

Продолжение на открытке.

Прошлый год начинали мы молитвами к Предвечному о продолжении прежнего нашего счастья. Нынешний начинаем надеждами и молитвами о новом, надеждами, которые уже в первых лучах своих обещают нам полдень тихий, живительный, благотворный.

Пусть нынешний год будет столь же блистателен, славен и творчески активен, как прошлый[13].

25 января 1977 г.

Здрасьте, и приехали!

Я уже смеюсь и даже улыбаюсь!

Посмейтесь же и вы со мной.

Ха-ха-ха!

Я опять в гипсе.

На этот раз перелом малой берцовой кости.

Это называется, – какая следующая? Скоро я смогу сдавать экзамены в медицинский институт. Только собиралась вам писать ответ на ваше предложение выступить в вашем клубе, даже числа были подходящие, – дней на пять – и вот, s’il vous plait! Всё было бы хорошо, но по телевизору бесконечно показывают такое убожество.

За все месяцы гипсовой жизни столько я прочла литературы, такая стала умная, что самой тошно.

Успокаивает меня приказ, вывешенный в театре, – «В связи с бедственным положением в театре, запрещаю актёрам отлучаться из города».

Лебедев болен, Лавров болен.

Что же они, бедные, там играют?

Известно ли вам, что в июне месяце мы будем на гастролях в Москве? Если я не сломаю себе башку, то везут все мои спектакли, – «Три мешка сорной пшеницы», – правда, – без моего плача, о чем я и сейчас, играя, очень страдаю, – будто душу из меня вынули.

Так я прежде готовилась к этому спектаклю, была даже предметом остроумия, – «она выходит на сцену ареста Адриана за две сцены до неё». И была предметом ЧП в театре, – когда в своей уборной «распевалась» -

– Ох-ти мне, да мне тошнёшенько…Невмоготу пришло горюшко.

А я только проверяла низы голоса и верхи, без текста.

Кое-какие идиоты думали, что у меня истерика, и даже однажды вызвали директора. Ладно, переживём и это.

Везут «Дачников». Как давно я их не играла. Бог даст, срастётся.

Все спектакли, кроме «Дачников», я уже играла. Это единственный спектакль, где нельзя хромать.

Кстати, о «Дачниках» – подарили мне настоящий цветок эдельвейс, сначала я была в такой растерянности, – «гордый, горный цветок Эдельвейс», – «одинокий, цветок Эдельвейс». Я про другой цветок говорила, – я видела перед собой какой-то фантастический цветок, – растение смесь тюльпана и орхидеи, и вдруг, – вот такой эдельвейс. А оказывается, это прекрасно! Эдельвейс одинок, – потому что он единственный цветёт в горах, в снегах. И какой бы он невзрачный ни был, он одинокий и горный.

Понимаете, как теперь я буду читать эти стихи!

В этом же вся Калерия.

Наконец везут «Кошки-мышки» и «Фантазии Фарятьева».

Большие спектакли будем играть в театре Моссовета, а маленькие, очень маленькие, в театре Станиславского.

Пишите мне, пожалуйста, очень болит нога.

Ваша Зэмэ.

февраль 1977 г.

Ленок!

У меня такая неожиданная сегодня весна в доме!

Увозят меня на съёмки в 7 утра, привозят поздно, ночью, нога болит, только бы погрузить её, собаку, в ванну, сделать массаж и скорее заснуть.

И вдруг вижу – из твоих подаренных почек распустились такие зелёные-зелёные березовые листочки.

Вот ты и опять сделала мне подарок.

Много-много надо написать вам. Так устаю! Это хорошая усталость! Много хороших новостей.

весна 1977 г.*

Ещё раз здрасьте!