Театральные записки

– Девочка моя, – говорю я, – неужели ты не понимаешь, какое это счастье, что мне жизнь бесплатно преподнесла такой подарок. Ведь я могла бы сидеть эти 6 часов на Новороссийской улице и ничего кроме передачи «Служу Советскому Союзу», которая после возвращения Ванечки из армии стала для меня просто познавательной передачей – не увидеть и не узнать.

Вот почему, я молодец, что согласилась сниматься в этом плохом кино.

Как всегда, дописываю на следующий день, – всю ночь спала с перерывами, потому что очень хотелось посмотреть, – какое море и какие горы, и какие звёзды в эту минуту. И они такие разные. Я всё сплю и всё просыпаюсь, а рассвета, который нельзя пропустить, всё нет. Ещё раз и ещё раз, – всё по-разному и всё темно.

И наконец!!!

Это было настолько невероятно, что даже на что-то похоже! Есть такие американские каталоги, где в шикарных, американских домах на одной стене вешают громадную картину, изображающую какой-то пейзаж, в кресле сидит человек и смотрит на этот мёртвый пейзаж. А у меня окно во всю стену, – и за окном живые, в живой дымке горы, живое голубое, плещущееся, дышащее море, живые цветущие весенние деревья, невыносимо на разные голоса, но как один симфонический оркестр, – перезвоны, переливы, пере-аукования, нежные-нежные призывы, и ещё более нежные отклики тысяч невидимых птиц.

Ах, как это удивительно!

И стало стыдно, что когда-то я пыталась сделать с собой так, чтобы больше никогда этого не было.

А утром поехали в Ливадию на съёмку – дорога длинная, а я думаю, – вот ведь несколько недель назад это цветущее, живущее,

ароматное, дышащее, – было просто сухими прутьями, – какая же мощь в соединении земли и солнца! И почему из года в год происходит это чудо обновления, возрождения в природе?!

А самое великое создание природы Человек с годами только стареет.

Я знаю, что вы мне ответите, и сама знаю ответ. И всё-таки грустно!

Ощущая эту весну, вспомнила ещё подаренные мне вёсны. Из дождливого Ленинграда, – вы помните, как я попала в Лондонскую весну.

Вы помните, как я оказалась в Будапештской весне. Вы, конечно, помните мой рассказ о миллионере, который все свои миллионы ухлопал только для того, чтобы ездить за весной.

Я не миллионер, я нормальный человек, и уж если единственное произведение из «Времён года» Чайковского, которое я умею играть на рояле – «Подснежник», – так, значит, определённо…

весна, 1977 г.

Здрасьте!

Приехали бы и разобрали бы кучу написанных вам начал писем, связанных с кучей событий в моей жизни.

Сейчас два часа ночи, устаю до полусмерти, только бы добраться до постели, ноги мои бедные опухают к вечеру по частям, в зависимости от обуви.

Пишу лапидарно: снимаюсь в «Собаке на сене», – была в Ялте, – об этом есть подробное письмо. Снимаюсь у Ролана Быкова в «Носе», – очень интересно. Репетирую в театре «Последний срок» Распутина.

Всё очень интересно.

Глаза уже слипаются.

9 июня открываемся в Москве.

осень 1977 г.*

Марты-ы-ы-хи-и-и-и!!![14]

Всё в порядке!!! Настолько в порядке, что меня это даже пугает. Я ведь, как вам известно, суеверная.

Всё-таки, и все-таки, – как прекрасна эта жизнь! Сколько подарков подарила она мне в этом году.

Сначала весну в Ялте, когда в моём городе была ещё зима (об этом где-то валяется подробное письмо), потом Москву, – спасибо вам за неё, за университет, за деревья, за музей, за «камушки» в этом музее.

Вчера впервые увидела фильм «Звонят, откройте дверь!» О моих впечатлениях о фильме напишу потом. Здрасьте, приехали, а когда потом?

Ведь у меня сегодня, наконец, полный выходной день, а потом начнётся снова с утра до ночи. Этот фильм можно сравнить, извините, разве что с «Долгими проводами», и разве что с нашим спектаклем «Пять вечеров». Прежде всего, это такой настоящий Володин. Я и смеялась, и плакала, плакала, смеясь.

У Саши Володина есть один замечательный глагол «уважаю». Это слово выше слова «люблю». В «Пяти вечерах» в финале спектакля, после трёх актов, когда я искала своего любимого, и он, наконец, пришёл сам, весь взъерошенный, будто бы жестокий, а по существу, избитый жизнью, как собака, орёт мне какие-то оскорбительные жестокие слова, я ему говорю только «Саша, я тебя уважаю!». И всё! И он понял.

Всё отвлекаюсь и отвлекаюсь. Так вот, в этом фильме меня пронзил мой любимый Ролаша Быков. И всем тем, что он делает в этом фильме, но особенно, – когда он сказал: «Жизнь состоит из мгновений, которые врезаются в память», – может, он и не так сказал, не в этом дело.

И мне врезались в мою память, наши тропы, будто бы в лесу, лавочки, до листочков всё помню, до кусточков, до запахов.

Следующий подарок! Морючко! Моё любимое Чёрное морючко!

Оно было разное за те две недели, которые прожила я рядом с ним.