Тебе не сбежать от меня

Да и Кирилл этот, снова мои мысли возращаются к бородатому, никакого ко мне интереса не выказывает, вон, даже париться по отдельности будем. Хорошо, так спокойнее.

Я сказала, спокойнее! И нет, меня это не задевает!

Чтобы занять себя хоть чем-то, пью чай. Вкусный. Две чашки уже выдула к моменту, когда Кирилл выходит из парилки. Тело его блестит от пота, отчего мускулы на груди кажутся еще более рельефными. Быстро отвожу взгляд от маленьких плоских темных сосков, окруженных несколькими темными волосками.

— Париться умеешь? — спрашивает он.

— Ну, так… — пожимаю плечами. — Доводилось.

— Тогда в первый заход долго не сиди, — напутствует меня Кирилл, явно не доверяя моим навыкам.

Захожу в парилку и тут же понимаю, почему он меня спрашивал. Внутри адское пекло, аж в носу жжет. Какое «долго не сиди»? Меня хватает на пять минут, после чего я мокрая как мышь вылетаю наружу и присасываюсь к своей чашке с уже поостывшим чаем.

И чуть не давлюсь, когда замечаю, что взгляд бородатого прикован моей груди. Я буквально физически ощущаю, как он следит за капелькой пота стекающей прямо в ложбинку, и краснею, хотя, кажется, после бани краснее быть уже невозможно.

Кирилл молча встает и снова идет париться, а я пялюсь ему вслед и поэтому улавливаю его движение. Мне не видно, что он делает, но очень похоже, что он поправляет член.

Мне снова становится горячо.

А может, это и есть мой подарок? Исполненное желание?

Что я там загадала?

Хотя бы одну ночь провести с настоящим мужиком?

Но что-то не похоже, что Кирилл жаждет меня соблазнить.

А перед глазами постоянно встает это совершенная спина, мощная грудь, плоский живот...

Зря говорят, что только мужики обращают внимание на тело.

Девочек просто приучают, что в мужчине главное не внешность. Иногда мне кажется, что этот миф придумал какой-то влиятельный, но страшненький представитель мужского племени. Не знаю, кому как, а бородач вызывает у меня стойкое желание его присвоить и отъестесствовать. Понятно, что он мне не по зубам, но ведь кто-то с ним трахается!

Интересно, какой он? Страстный или нежный?

Мои мысли прерывает возвращение Кирилла.

Сдается мне, что все написано у меня на лице, поэтому я пытаюсь как-то реабилитироваться.

— У меня телефон сдох, — показываю ему технологический трупик.

— Многохвостка есть, хоть какая-нибудь из зарядок да подойдет, — он усаживается на соседней лавке, откидываясь и широко расставляя длинные ноги.

— А… — мнусь я. — Ты пойдешь еще?

Киваю я на дверь в парилку. Он неопределенно качает головой, расценить можно, как угодно. Понимая, что я хочу спросить о чем-то еще, Кирилл смотрит на меня выжидательно, и вдруг, словно увидев что-то у меня на лице, подается вперед. Выражение его лица мгновенно меняется на сосредоточенно изучающее.

Я нервничаю, не понимая, что спровоцировало расслабленного Кирилла на такие изменения, но под этим взглядом мне снова становится жарко.

Какого черта я вообще рассуждаю? Мне, может, больше шанс на такого мужика не выпадет никогда. Не знаю, в каких мирах они обитают, но явно не в одних со мной.

Ухоженный, спортивный, скорее всего здоровый, сексуально привлекательный, и, самое главное мы больше никогда не встретимся. Идеально!

Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе.

Медленно поднимаюсь со своего места, придерживая простыню на груди.

— Ты в парилку? — спрашивает Кирилл почему-то охрипшим голосом.

Я качаю головой, в отличие от него уверенно.

Не меняя позы, он смотрит, как я подхожу к нему, поэтому, когда я встаю перед ним, то оказываюсь практически между его широко расставленных ног.

— Ты чего задумала? — подняв бровь, спрашивает он спокойно, но тембр голоса его выдает. — Если ты решила, что должна мне что-то за спасение, то забудь.

При этом он гипнотизирует узел на моей груди и ложбинку над ним.

Опять отрицательно качаю головой и начинаю медленно развязывать простыню.

— Завтра пожалеешь ведь, — совсем низкий голос вызываету меня скручивание внизу живота.

Он меня отговаривает, но под его простыней я замечаю шевеление. Часть бородатого тоже непротив, просто мужик проявляет благородство.

К черту благородство, решаю я, и моя простыня спадает на пол.

Глава девятая

Я ощущаю его дыхание на своей груди.

У меня внутри все сжимается.

Если он сейчас мне откажет, я сгорю со стыда.

— Милая, я люблю жестко, — предупреждает он, и я чувствую, как от этих слов у меня выделяется смазка, и твердеют соски.

Все еще не сводящий взгляда с моей груди, он видит одобрительную реакцию моего тела и все равно делает последнее пятитысячное китайское предупреждение:

— Ты не знаешь, на что подписываешься, — Кирилл снова откидывается назад и отбрасывает простынь, предъявляя мне то, что я не успела сегодня разглядеть.

Первая мысль: господи, какие яйца! А вторая: я точно об этом пожалею!

Уже наполовину возбужденный толстый гладкий член лежит у него на бедре. Основание его утопает в коротких черных кудряшках. А почти в самом паху поверх шрама после удаления аппендицита вьется татуированный змей. Внизу живота начинает сладко ныть.