Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

Вечером 26 января 1837 года Пушкины, Дантес с женой и А.Н. Гончарова стали гостями дома Вяземских. В.Ф. Вяземская вспоминала, что «Пушкин вечером, смотря на Жоржа Геккерна, сказал мне: „Что меня забавляет, так это то, что этот господин веселится, не предчувствуя, что его ожидает по возвращении домой“. – „Что же именно? – сказала я. – Вы ему написали?“ Он сделал утвердительный знак и прибавил: „Его отцу“. – „Как, письмо уже послано?“ Он сделал тот же знак. Я сказала: „Сегодня?“ Он потер себе руки, опять кивая головой. „Неужели вы думаете об этом? – сказала я. – Мы надеялись, что все уже кончено“».

Николай I писал брату: «Последний выход к дуэли, которую никто не постигнет, и заключавшийся в самом дерзком письме Пушкина Геккерну, сделал Дантеса правым в сем деле». А сестре Марии Павловне царь с возмущением сказал: «Пушкин оскорбил своего противника столь недостойным образом, что никакой иной исход дела был невозможен». Геккерн советовался с графом Г.А. Строгоновым, демонстрировал ему письмо Пушкина и услышал от него, что после подобной нанесенной обиды поединок может быть единственным исходом, но вызов на дуэль должен последовать от Дантеса. Его секундантом, как и раньше, согласился стать виконт д’Аршиак, секретарь французского посольства в России, который в тот же день передал вызов на дуэль от лица Дантеса и письмо от нидерландского посла Геккерна.

«Милостивый государь! Не зная ни вашего почерка, ни вашей подписи, я обратился к г. виконту д’Аршиаку, который вручит вам это письмо в подтверждение, что письмо, на которое вам отвечаю, прислано вами. Содержание его до такой степени выходит из пределов всякого приличия, что я отказываюсь подробно на него отвечать. Кажется, вы забыли, милостивый государь, что вы сами отказались от вызова, сделанного вами барону Жоржу де Геккерну и им принятому. Доказательство тому существует, вами писанное, и находится в руках секундантов. Мне остается только уведомить вас, что виконт д’Аршиак отправляется к вам, чтобы условиться о месте, на котором вы встретитесь с бароном Жоржем де Геккерном, и вас предупредить, что эта встреча не терпит никакого отлагательства.

Позднее, милостивый государь, я сумею заставить вас уважать звание, которым я облечен и которое не может оскорбить никакая со стороны вашей выходка. Остаюсь, милостивый государь, ваш покорный слуга Ван де Геккерн.

Читано и одобрено мною, барон Жорж де Геккерн».

Пушкин, приняв от секунданта д’Аршиака ответ на свое письмо Геккерну, бросил его на стол не читая, но вызов, сделанный от имени Дантеса, принял.

Воспитанный на четких и обязательных требованиях европейских дуэльных кодексов, секундант Дантеса виконт д’Аршиак немедленно приступил к своим обязанностям. Пушкин получил от него первое письмо, в котором поэта извещали, что секундант его противника «будет ждать у себя до одиннадцати часов вечера, а после этого на балу у графини Разумовской, лицо, которому будет поручено вести дело, долженствующее окончиться завтра».

26 января, на балу графини Разумовской Пушкин предложил быть своим секундантом советнику при английском посольстве Магенису. Тот поинтересовался причиной дуэли. Пушкин не счел нужным сообщить что-либо по этому поводу, и англичанин отказал поэту.

В 9 часов утра 27 января Пушкину вновь доставили письмо виконта д’Аршиака, в котором тот писал: «Я настаиваю еще сегодня утром на просьбе, с которой я имел честь обратиться к вам вчера вечером. Необходимо, чтобы я имел свидание с секундантом, которого вы выберете, притом в самое ближайшее время. До полудня я буду дома; надеюсь, раньше этого времени увидеться с тем, кого вам угодно будет ко мне прислать».