Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта

В 1993 году в «Невском журнале» появилась статья Сергея Некрасова о пути другой пары пистолетов, участвовавших в дуэли на Черной речке. Секундант Дантеса виконт д’Аршиак позже приобрел их у будущего противника М.Ю. Лермонтова, сына французского посла в Петербурге барона Амбаль-Гильом-Проспер-Брюжьер де Баранта – Эрнеста де Баранта.

С. Некрасов отмечал, что «в 1937 году на юбилейной пушкинской выставке в Париже, в зале Плейль, дуэльное оружие да Баранта работы известного дрезденского оружейника Карла Ульриха заинтересовало многих. Подробно описал эти пистолеты в каталоге выставки С.М. Лифарь. Три десятилетия спустя один из потомков А.С. Пушкина – Г.М. Воронцов-Вельяминов – попытался даже купить их, но хозяин музея категорически отказался продать этот экспонат.

После смерти хозяина экспонаты музея в Лимре по его завещанию переданы в Амбуаз, в музей почты. На стенде этого музея в специальном футляре, кроме двух пистолетов, хранятся также пороховница, шомпол, молоток, свинцовые круглые пули. Рядом с ними выставлено французское издание „Станционного смотрителя“ А.С. Пушкина и краткая аннотация, „объясняющая“ появление этого экспоната в музее почты: „Пистолеты дуэли Пушкина (автора «Станционного смотрителя») с Дантесом“».

Интересно, что дуэльные пистолеты Э. де Баранта в конце XX века вновь побывали в России. Во время визита М.С. Горбачева во Францию летом 1989 года президент Французской республики Ф. Миттеран любезно вручил ему ящик с этими пистолетами для временного экспонирования в СССР. Некоторое время они выставлялись на обозрение в последней квартире А.С. Пушкина на Мойке, 12, к великому неудовольствию работников музея, считавших, что по этическим соображениям абсолютно невозможно пребывание этих «орудий гибели» поэта в комнатах особняка, где он мучительно умирал.

Вернемся к событиям 27 января (8 февраля) 1837 года. Константин Карлович Данзас, выполнив все необходимые приготовления, в четыре часа пополудни приехал в кондитерскую Вольфа, где его уже ждал поэт. Друзья сели в парные сани и отправились к месту дуэли, на Черную речку. Позже Данзас с горечью вспоминал, что в тот миг он фактически провожал своего лицейского товарища на верную смерть. У него еще теплилась надежда на то, что дуэль еще может расстроиться или кто-нибудь по счастливой случайности ее остановит.

Граф А.Х. Бенкендорф с супругой Елизаветой Андреевной. Литография Е. Риджби. 1840 г.

Николай I, получив донесение о намечавшемся поединке, все же отдал распоряжение Бенкендорфу принять меры для его предупреждения. Александр Христофорович в беседе с княгиней Белосельской, размышляя о задании царя, произнес: «Что делать мне теперь?» – «А вы пошлите жандармов в другую сторону», – посоветовала она.

Действительно, в столице тогда существовало четыре речки с похожими названиями, в том числе одна из Черных речек как раз протекала по территории Екатерингофа, излюбленного места петербургских дуэлянтов. Шеф жандармов и главный начальник Третьего отделения Александр Христофорович Бенкендорф позже отрапортует царю, что по его приказанию на Екатерингофской першпективе отряд конных драгун тщательно прочесал всю территорию парка и пресечь дуэль не смог из-за отсутствия таковой.

Вероятно, следует также отметить просчет секундантов, не обеспечивших присутствие на подобной «жесткой» дуэли опытного доктора и вместительной кареты на случай тяжелого ранения одного из противников. Д’Аршиак позднее объяснял это не только поспешностью, с которой шло приготовление к дуэли, но и нежеланием увеличивать число лиц, вовлеченных в противозаконные действия.

Итак, в четыре часа пополудни А.С. Пушкин и его секундант К.К. Данзас отправились на Черную речку. Данзас вспоминал, что день выдался холодный, ясный. С Невского повернули к Дворцовой, выехали на набережную Невы. На льду реки тогда обустроили высокие деревянные катальные горы. Гулянье в разгаре, смех, молодецкие выкрики, звуки шарманки. На Дворцовой набережной им встретился экипаж Натальи Николаевны. Данзас ее узнал, но она была близорука, а Пушкин глядел в другую сторону.

Графиня А.К. Воронцова-Дашкова не могла без горечи вспоминать о том, что она встретила Пушкина, едущего на острова с Данзасом, и направляющихся туда же Дантеса с д’Аршиаком.