Тегеран-43. Безоговорочная капитуляция

Третий Рейх был готов практически полностью отказаться от результатов своих военных побед — во имя того, чтобы война в Европе прекратилась. Увы, как оказалось, Гесс летел не к тем людям — в результате чего его миссия полностью провалилась.

Да, кстати — герцог Кентский в следующем году погибнет в загадочной авиакатастрофе…

После краха миссии Гесса все мосты были сожжены — Гитлер принял окончательное решение начать войну с СССР, хотя и до самой последней минуты мучался сомнениями. Как он писал в своем письме Б. Муссолини 21 июня 1941 года: «Дуче! …месяцы тревожного размышления и постоянного нервного ожидания завершаются принятием мною самого трудного за всю мою жизнь решения. … Поэтому после долгих и мучительных раздумий я, наконец, принял решение разрубить узел, пока он не затянулся. … Обстановка в Англии плохая… Настроение продолжать войну сохраняется главным образом лишь в мечтах. Эти мечты основаны на двух предпосылках: Россия и Америка. У нас нет никаких шансов устранить Америку, но в нашей власти устранить Россию…»[10]

.

На рассвете 22 июня 1941 года западная граница СССР озарилась вспышками разрывов — Германия начала «устранять Россию» …

* * *

Ничуть не сомневаюсь, что Черчилль, услышав о начале советско-германской войны, пришёл в полный восторг и несколько раз прогнал на своем граммофоне пластинку с записью «Интернационала» (как он писал в своих мемуарах) — 22 июня 1941 года война приобрела именно тот характер, который и должна была, по мысли его закулисных кукловодов, иметь с самого начала: германский Рейх плотно увязает на Востоке, англосаксы неторопливо и вдумчиво готовят СВОЁ покорение Европы, чтобы в момент, когда силы обеих континентальных держав окончательно иссякнут — высадится на материке и продиктовать ВСЕМ европейским государствам, большим и маленьким, СВОЁ видение послевоенного мира. Поэтому уже 22 июня британский премьер-министр в своем радиообращении (как обычно, в свойственной ему пафосной манере) объявил о поддержке СССР («Гитлер хочет уничтожить русскую державу потому, что в случае успеха надеется отозвать с Востока главные силы своей армии и авиации и бросить их на наш остров… Его вторжение в Россию — лишь прелюдия к попытке вторжения на Британские острова… Поэтому опасность, угрожающая России — это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам… Великобритания окажет России и русскому народу всю помощь, какую только сможет»); то же самое через два дня сделал Рузвельт, а 26 июня американским правительством было объявлено, что закон о нейтралитете не распространяется на Советский Союз.

Англосаксы, разумеется, отнюдь не желали ПОБЕДЫ Советскому Союзу — для них главным был сам факт появления Восточного фронта, как геополитической и военно-стратегической реальности — посему особо спешить с помощью Советской России они не торопились. В конце концов, был риск, что Сталин не выдержит следующих одна за другой военных катастроф его армий и предложит Гитлеру подписать «второй Брестский мир». Сражающаяся с Германией Россия — это было воплощение в жизнь самых смелых мечтаний Мировой Закулисы, но от России отнюдь не требовалось нанести поражение вермахту — от неё требовалось лишь как можно дольше удерживать немецкую армию на Востоке, изматывая её тяжелыми длительными боями, отступая хоть до Урала. Только бы она не сложила оружия!

Но для этого англосаксам нужно было, во-первых, добиться того, чтобы Советский Союз продолжал сражаться, во-вторых, требовалось привлечь на свою сторону как можно больше доселе нейтральных государств — чтобы использовать для войны с Германией ресурсы всей Ойкумены. И то, и другое требовало серьезных затрат ресурсов — материальных и политических, причём от обоих англосаксонских государств. Причём от Великобритании — в гораздо большей степени, поскольку она УЖЕ находилась в состоянии войны с Германией; США же могли позволить себе неторопливо определять те бонусы, ради которых они ДЕ-ЮРЕ вступят в войну на стороне англичан (де-факто они вступили в неё уже 11 марта 1941 года, приняв закон о ленд-лизе).

12 июля было подписано советско-британское соглашение о совместных действиях в войне против Германии — но документ этот носил все же по большей части декларативный характер, реально помочь Советскому Союзу техникой и вооружением англичане летом сорок первого года не могли. Зато могли американцы — но для того, чтобы на месте выяснить ситуацию (устоит ли Советская Россия или все же рухнет под тяжестью жестоких поражений в Белоруссии и Прибалтике), 30 июля в Москву прибыл личный представитель президента Рузвельта Гарри Гопкинс. Он на месте убедился, что русские будут сражаться до упора — и после этого Рузвельт принял решение о начале поставок американской техники и вооружения в СССР.