Техник и колдун

Дальше жрец с воеводой какие-то интриги про жену Кореша обсудили, про то, что давно уже просит жрец Балыча помочь с настоятелем храма, и что когда он сам станет настоятелем, то уж конечно благодарности будет пять камазов. Горан посмотрел, что батарея садится, и пора кончать. Он нажал на экране иконку домой и пошел к своей тележке. По пути техник поймал в ладонь Жужу и сунул ее обратно в подсумок. Теперь у Горана был интерес попасть на праздник барона Зарубы, да поближе к воеводе, на всякий случай. Судя по всему, это не составит труда, раз уж народ допускают до “тела”. Но хотелось бы перестраховаться.

Горан вышел к тележке, мимо проходил Залтис. Горан прикрыл лицо платком и сделал вид что закашлялся. Залтис поинтересовался “за шо рыба”? На что Горан замычал аки немой, и замахал руками, мол, иди отсюда. Пес залаял, Залтис улыбнулся и ушел. “Вот тебя мне как раз и не хватало”, – подумал Горан, и побрел вдоль улицы. Техник остановился у стены гарнизона, где часто торговал, и стал ждать.

Через минут сорок он увидел несколько полупьяных вояк. Темнело. Один из них, еле держался на ногах. Он отделился от компании и виляя побрел в переулок за казарму, стягивая с себя попутно штаны. Горан чего-то такого и ждал. Он поставил тележку так, чтобы она закрывала вход в переулок, дал Псу знак, чтобы тот охранял, и незаметно пошел за воином, который пошел по делу в кусты. Техник нырнул за бойцом в зеленую изгородь, через пару секунд из кустов послышался глухой удар.

6 У всего должно быть имя

Рассвело. Горан потянулся и встал с импровизированного гамака под ивой. Он спустился к реке. Солнце едва осветило небесный свод, облака слегка порозовели, а туман над рекой стал рассеиваться. Роса на траве была холодной и приятно обжигала босые ноги техника. Чириканье утренних птиц и флиртующих с ночи жаб радовало слух. Горан присел на корточки, плеснул в лицо водой из пригоршни, и подумал, не искупаться ли ему. Он стянул рубаху, и вдруг услышал невдалеке приглушенный стон. Техник обернулся.

Он стоял посреди поляны в полной темноте. Зрачки его пульсировали, то расширяясь на весь глаз, то сужаясь до размера спичечной головки. Руки дрожали, липкий от крови тесак из высокой стали холодил ладонь. Стон перерос в истошный женский крик. Техник рванул к хижине со всей возможной скоростью, разгоняя перед собой тьму. Он бежал рывками сквозь кусты, перескакивая валежник, отталкиваясь от деревьев… Он почти летел. Через несколько мгновений Горан поднялся над землей, ко второму этажу дома. Дверь взорвалась от его удара плечом. Горан влетел внутрь, и увидел огромного механического паука. Жужжа и щелкая гидравликой, тот обернулся к технику. Пасть монстра, или что там у него, была в крови. Паук бросился на Горана… Техник пробежал по стене, невзирая на боль, оттолкнулся от потолка, и, избежав острых пик, торчащих из пасти паука, залетел ему на холку. Горан вонзил между пластин брони зверя свой тесак. Паук пытался сбросить седока, ударившись об стену, но Горан держался как приклеенный. Он сделал финт и подхватил с пола автомат. Паук понял, что сейчас будет и попытался выбраться наружу через пролом в стене, но застрял. Горан, упершись в его спину коленями, выпустил в зазор между пластинами длинную очередь мечеными бронебойными пулями. Паук дернулся, что-то внутри захрипело, лопнуло, и паук упал на бок, изрыгая из глотки зеленую жижу. Горан свалился на пол. Дым рассеялся, и техник увидел окровавленное женское тело за обломком дубового стола.

Горан попытался встать, но грохнулся со своего гамака, кусок жести изображавший пол в его хижине гулко бахнул, спугнув парочку влюбленных грачей. Горан сел и потер глаза. От генетических модификаций у каждого техника проявлялись свои осложнения. У Горана – это были сны. Не всегда, да и не всё сбывалось, часто, даже если сон в руку, то в реальности происходило все не так, как во сне. Техник много лет пытался смириться с такой радостью, но иногда отличить грезы от жизни было невозможно.

Горан огляделся. Солнце уже встало, и светило прямо ему в глаза. Он поднялся, зевнул, пригладил всклокоченную бороду шершавыми ладонями. Татухи на его торсе будто ожили, зашевелились, и снова замерли. Горан пошел к реке, умылся, и сел доедать вчера зажаренную на костре рыбу с хлебом. Не забыл техник и про пса, бросил пару рыбин в миску и подвинул ее к спящему барбосу. Тот во сне унюхал еду, тут же вскочил и стал уплетать карасей.

– Надо тебя назвать как-то, – сказал Горан жуя, – может Марципаном?

Пес чавкал и прихрюкивал, не обращая на Горана внимания.

– А как насчет… Джек? Или …