Читаем Техника и вооружение 2007 06 полностью

Техника и вооружение 2007 06

Второй упрек современных критиков в адрес кораблестроительной политики адмирала С.Г. Горшкова сводится к тому, что строившийся флот был ракетоносным лишь частично, особенно в части надводных ракетных кораблей. Противокорабельными ракетами оснащалось только 40% крупных кораблей, заложенных одновременно с подводными атомоходами первого поколения. Для надводных кораблей, по периоду строительства примерно соответствующих лодкам второго поколения и предназначенных, в основном, для решения противолодочных задач, этот показатель снизился до 8%. Только в третьем поколении 2/3 крупных надводных кораблей вооружалось противокорабельными ракетами. При этом проводится сравнение с надводными кораблями зарубежных современных флотов, почти каждый из которых к настоящему времени оснащен противокорабельными ракетами «Гарпун» или «Экзосет». При этом ракетный боекомплект этих зарубежных кораблей, как правило, превышает показатели соответствующих отечественных аналогов.

Ракетный крейсер пр. 1164 «Маршал Устинов».

Причина этого вполне очевидна: громоздкость и большой вес советских ракет. При этом помимо ставшего притчей во языцах хронического отставания элементной базы отечественной электроники разница в массогабаритных показателях ракет определялась и радикальным отличием целевой обстановки.

За исключением немногочисленных крейсеров, типичный советский «крупный надводный корабль» 1960-1970-х гг. характеризовался водоизмещением около 5000 т, отсутствием конструктивной защиты и применением для противовоздушной обороны зенитных ракетных комплексов малой огневой производительности с дальностью пуска до 30 км и автоматических 30-мм пушек. С такой целью могли справиться небольшие дозвуковые ракеты. На имевшиеся в составе наших ВМФ считанные артиллерийские, авианесущие и тяжелые ракетные крейсера можно было не пожалеть и десяток-другой таких ракет.

Напротив, как уже отмечалось, основной целью для нашего флота был авианосец, прикрытый не только тремя рубежами противовоздушной обороны, но и ударной авиацией, стремящейся не подпустить к нему все, что плавает. Это и определило требования не только по сверхзвуковой скорости, но и по дальности, многократно превышающей показатели первых «Томагавков». По водоизмещению авианосец приближался к 100000 т, нес элементы конструктивной защиты и развитую систему противопожарных средств. Кроме того, до 1980-х гг. в состав зарубежных флотов еще входили десятки хорошо бронированных крейсеров постройки военных и предвоенных лет, а до 1990-х гг. – даже четыре классических линкора типа «Айова». Исходя из этого боевые части советских ракет оказывались тяжелее всего американского «Томагавка» в сборе.

Более оправданными представляются упреки в адрес советских флотоводцев в том, что, не имея возможности увеличить боекомплект одиночного корабля, они не сосредоточили мощь всех ракетоносцев в одной-двух корабельных ударных группах, залп которых мог проломить ПВО авианосца. Крейсера пр. 58 разделили между Тихоокеанским и Черноморским флотами, корабли пр. 1134 направили на Север. Также распределяли и крейсера пр. 1143, 1144 и 1164. Сосредоточенные во времени и пространстве ракетные удары разнородных (надводных, подводных и авиационных) сил при всей их несомненной эффективности представляются слишком сложными при свойственной нашему менталитету сомнительной организованности, в особенности в условиях противодействия как информационному взаимодействию, так и пространственному маневру участвующих в операции кораблей и самолетов.

Но, подводя итоги, отметим, что именно противокорабельное ракетное оружие впервые в истории позволило нашему флоту вдали от своих берегов реально противостоять сильнейшим в мире флотам и осуществлять то, что именовалось «защитой государственных интересов СССР».