Техно-Корп. Свободный Токио

Семъяза вскинул руку и выстрелил в реабилитационный генератор. Макото ждал этого. Взрыв сотряс комнату, выбил стекла и разбил сосуды с химическим составом для восстановления после коррекции. Компоненты зашипели, превращаясь в зажигательную смесь. Этого Макото не ожидал. Семъяза активировал нейронную татуировку ловкости. Наномеч Макото рассек воздух. Семъяза увернулся, но атаки он не ожидал. Атака означала для Макото попасть под всполохи рожденного химической реакцией огня. Семъяза избежал встречи с наномечом каким-то чудом. Он выскочил в коридор, услышав крик якудзы – не предсмертный, нет, крик льва, упустившего свою жертву. Нейронная татуировка ловкости деактивировалась.

Силовик, который чудом остался жив, встретившись с Макото в коридоре, уставился на Семъязу и потянулся к оружию, затем понял, что рука, которой он пытается поднять шокер, лежит отрубленная в шаге от него, и, активировав связь, заорал о побеге, оповещая коллег.

* * *

Когда включилась охранная сигнализация, Юмико как раз заканчивала свой рисунок. Это снова были черные цветы на белой бумаге. Она вспомнила, что отец рекомендовал ей воспользоваться цветными карандашами, и спешно, без особого энтузиазма попыталась добавить рисунку ярких красок. Получилось скверно. Юмико скомкала лист и выбросила в урну. «Красные цветы, – думала она. – Синие или желтые… Но не черные. Не черные…»

Грохнувшие в коридоре выстрелы напугали девочку, но еще больше ее напугал взрыв в палате Семъязы.

– Папа? – позвала она, выглянув из кабинета.

Мимо пробежали три силовика, завернули за угол. Снова громыхнули выстрелы. Криков не было. Юмико не видела, как с силовиками разделался Макото. Был свист, с которым наномеч рассекал воздух, глухой звук, когда отрубленные конечности падали на пол, да лужа крови, выползавшая из-за угла коридора. Кровь показалась Юмико черной, поэтому она не поняла, что это кровь.

– Папа? – снова позвала она, увидела еще одну группу вооруженных охранников. – Где мой папа? – спросила их Юмико.

И снова никто не заметил ее. Не заметили они и якудзу. Нейронная татуировка невидимости была активирована, и Макото нужно было только прижаться к стене, чтобы не столкнуться с силовиками. Его жертва – Семъяза – сбежал, но Макото знал, где его искать. Коджи провалил задание. Шайори была свободна. Именно туда отправился Семъяза, оставив на теле противника пару ожогов. Их можно было бы назвать серьезными, если бы наностимуляторы, которыми Макото накачивал себя, как и Коджи, не ускоряли в разы естественные процессы регенерации. Единственным недостатком было то, что эти машины потребляли слишком много энергии. Макото убедился, что силовики скрылись за углом коридора, и отключил нейронный модуль невидимости, высасывающий энергию еще быстрее, чем наностимуляторы.

– Папа! – испуганно вскрикнула Юмико, увидев, как Макото появился из пустоты.

Якудза бросил на нее короткий взгляд и попросил молчать, прижав указательный палец к своим губам. Юмико поняла и спешно закивала. Макото вернул ей кивок. Это проявление чувств едва не стоило ему жизни. Двери лифта открылись, и начальник «Тиктоники» увидел якудзу на мгновение раньше, чем его увидел Макото. Этого хватило Рафу Вэдимасу, чтобы вскинуть руку и нажать на курок.

В отличие от Коджи, Макото не стал пользоваться наномечом, чтобы отразить интеллектуальные пули – он не знал, что начальник «Тиктоники» воспользуется интеллектуальными пулями, просто времени на то, чтобы поднять меч, уже не было. Якудза сместился в сторону. Пули обожгли плечо, шею и щеку, пронеслись дальше и врезались в стену. Макото слышал, как за спиной вскрикнула Юмико, но оборачиваться не стал. Спасение ребенка не было его целью. Его цель, Шайори, находилась в кабине лифта за спиной Рафа Вэдимаса. Якудза активировал нейронную татуировку скорости и, позволив ей работать в режиме перегрузки, побежал к лифту. Если бы начальник «Тиктоники» попытался перезарядить свое оружие, то у него бы не было шансов, но он, ведомый инстинктом самосохранения, спешно закрыл лифт, выбрав верхний этаж. Макото лишь успел вспороть двери наномечом, но кабина уже ползла вверх.

* * *

Все развивалось слишком стремительно – стремительно для доктора Накамуры. Пустые коридоры, разрубленные тела. Казалось, что сам ад разверзся и поглотил «Тиктонику». Поглотил вместе с дочерью доктора. И если свою судьбу он готов был принять, то Юмико точно не заслужила этого. Ни один ребенок не заслужил. Накамура пробирался к своему кабинету, надеясь, что дочь, увлеченная рисованием, не выйдет в коридор и не станет свидетелем этой бойни. Ни о чем другом Накамура не хотел думать, пока не увидел Юмико. Девочка лежала на полу в луже крови. Ее руки были прижаты к груди. Кровь из раны сочилась между пальцев. Глаза девочки были закрыты.