Техподдержка. Мертвая зона.

По краю перепаханной взлетной полосы топали гуськом китайские «Железные всадники», они же Type-Х, легкие шагоходы, от двадцати четырех тонн в базовой конфигурации, знаменитые тем, что помещаются в стандартный транспортный контейнер. Собственно, под это их и проектировали.

Сейчас они везли контейнеры за собой.

Авангард шел налегке, а начиная с пятой машины каждый шагоход тянул автомобильный прицеп с грузом.

Выглядело это нелепо и по-своему трогательно, но абсолютно несерьезно. На железного всадника совсем не похоже. Все, что было в шагоходах военного, улетучилось. Оружие казалось сейчас игрушечным и, пожалуй, лишним. Пушки, ракетные контейнеры, автоматические гранатометы ПВО, даже курсовой пулемет в характерной гондоле под мордой, который во всех армиях мира зовут «пипиской», и по которому Type-X опознается, едва высунется.

Грозная боевая машина превратилась в механическую курицу с тележкой.

Не сказать на первый взгляд, чтобы шагоходы особенно надрывались от непривычной работы на почти сорокаградусной жаре. И все же Леха не поленился бы замерить температуру гидравлической жидкости в приводах, будь у него такая возможность. Просто из любопытства. Type-X создавался мягко говоря, не для таких силовых упражнений на свежем воздухе.

Китайцы вбросили на рынок «Железного всадника», решая основную проблему 2040-х, когда частники, вовлеченные во множество небольших конфликтов, нуждались в относительно дешевой машине, которую можно сделать быстро, оснастить под конкретный запрос и поставить по требованию. Небольшой боекомплект, умеренный запас хода, легкая броня, — это все не критично, если тебе привезут уже завтра-послезавтра много шагоходов по умеренной цене, а противник твой, в общем, тоже не гитлер. Type-X заточен под оперативное реагирование вблизи от основной базы. Как правило, это стремительная атака на небольшую глубину, с задачей быстро проломить неукрепленную оборону. Или еще более стремительная контратака по тяжелой пехоте и легкой бронетехнике. Автономностью машин и выносливостью ходовой части можно пренебречь. Основной риск для легкой БШМ — гибель в ближнем городском бою, а вовсе не аварийная остановка на пути к месту столкновения, куда машина ехала на самолете или трейлере, упакованная, поджав лапки.

И вдруг такое... Верно сказал Пасечник, командир у них живодер. Ладно, доковыляли сюда — уже молодцы, они ведь идут как минимум из Минны, за сто шестьдесят километров. И что-то у них успело сломаться: на это красноречиво намекали распахнутые люки кабин пилотов. У всех машин до единой.

— А что, так можно было? — бросил Леха громким шепотом через плечо.

— Можно, — еле слышно отозвался Смит. — Но по инструкции не положено. А ты о чем?

— Груз!

— Остроумное решение в безвыходной ситуации, не правда ли? Видимо, белый человек в регионе Абуджи считается добычей даже если приедет на танках, поэтому никто не хочет с ним связываться, а особенно транспортники... Нет, выход неглупый. Половина машин сразу на профилактику, но половина останется в строю. Впрочем, если ты заметил люки, никто из них не боец как минимум сегодня. Думаю, полетели фильтры. Да и вообще... Если кого-нибудь интересует мнение эксперта, это все отдает клоунадой. То есть, говоря по-взрослому, постановкой. Как метко сказал один мой юный друг: «Здесь все неправильно!»

— А они ведь чистые... — Леха имел в виду, что на машинах нет ни тактических знаков ни индивидуальных значков пилотов; это так называется на профессиональном языке, «чистые». — Интересно проверить их по нашей базе, если сможем подойти ближе и прочесть номера шасси.

— Да что тут интересного, ты меня удивляешь, и так все ясно. Они прямо с завода, еще нигде не засвечены, куплены под одну задачу, скорее всего — конкретно на убой. Возможно, с пилотами, которые об этом не задумались, потому что молодые и неопытные. Говорю же — клоунада и постановка... А совсем по-взрослому — подстава, если ты знаешь такое слово...

Смит удрученно вздохнул и уткнулся в планшет.

— У них же приводы лопнут от такого обращения! — громко возмущался Пасечник впереди.

— Очень глупо недооценивать Китай, — гудел Дебанги. — И командира отряда. Сто миль прошли — и хоть бы хны.

— Все сто миль с открытыми люками?

— Слушай, Пасечник, ты начинаешь мне надоедать.

Оба повысили голос — дизели шагоходов рокотали уже совсем близко; от поступи стальных лап едва заметно дрожала земля.

— Это моя профессия — надоедать, я ведь журналист! Кстати, господин комиссар, а не согласитесь ли вы для нашего радио...

— Не сегодня. Погоди, будет у тебя материал. Чует мое сердце, будет. Между прочим, третье условие...

— А всё уже! — быстро сказал Пасечник.

— Что — всё?!

— Ну правда, мы же договорились, не меняйте правила игры на ходу, двух условий вполне достаточно!