Техподдержка

– Ответ скорее положительный для летнего времени. Уточняющую информацию по пневмозапуску дизелей разной мощности ты можешь найти в интернете.

– Откуда тут интернет…

– У тебя нет мобильной связи? Это моя ошибка. Приношу извинения.

Леха не успел возразить, что без связи они как-нибудь обойдутся, а без радара их того и гляди ухлопают, – но девушка уже появилась в соседнем люке и поставила на броню маленькую зеленую коробочку. Из коробочки выскочила и развернулась в металлический цветок лепестковая антенна.

– Сейчас будет коннект… Мне нужно еще несколько минут. Там очень много контактов, я думаю, неразумно проверять их, когда заработает генератор, не так ли?

– Ты прекрасна! – выпалил Леха.

Девушка пару раз моргнула, потом несмело улыбнулась. Совсем не так, как улыбалась Ломакину на танкодроме. Кажется, она поняла, что именно ей сказали, и почему.

– Спасибо. Хорошо быть с тобой. На моей основной работе совсем некогда говорить. А мне надо общаться, так я становлюсь умнее.

С этими словами она нырнула обратно в башню.

А Леха подумал: ну да, некогда тебе говорить на работе, или рот занят, или собеседник умер… И тут же обругал себя последними словами за такой цинизм. Разум боролся с чувствами. Всей душой Леха тянулся к смуглой красотке: это он, по идее, должен был ее защищать, выручать и на руках носить. А голова напоминала: парень, никто не ждет сан-эскобарский спецназ, если ты понимаешь, о чем я. И наверное половина, если не три четверти обаяния этой девицы – обаяния вполне человеческого, – в том, что она сука. Такой вот собачий парадокс.

Блистательная, совершенная, эталонная сука. Их называют эскобарскими гончими, но эта скорее овчарка, что делает ее шарм еще сильнее. Она пастух и охранник, мудрая защитница, воплощенная забота и верность, идеальная «хранительница домашнего очага» и лучший друг человека. Не будь кретином. Можешь трахнуть ее, зоофил несчастный, но даже не думай влюбиться. Напоминай себе почаще, что она сказала: «У меня приказ». Отрезвляет.

Не-а, не отрезвляет вообще.

Звякнул брошенный внизу планшет. Вот и связь. Можно позвонить Ломакину. Спросить заодно, как его здоровье. Привет Негру Васе передать. Извиниться перед Тёмкиным. Можно, черт возьми, просто жить. Если, конечно, сейчас не прилетит ракета, но что-то – то ли пресловутый идиотизм, то ли острое желание счастья, которое вдруг пронзило Леху и заставило сильнее биться сердце, – подсказывало: еще есть время, брат.

Спутниковый телефон всё бормотал и бормотал, рекламируя услуги родной конторы.

– Алло! – позвал Леха. – Максим! Слышите меня?

– Приношу извинения за задержку. Мы продолжаем работать над вашим вопросом. Оставайтесь, пожалуйста, на линии.

– Это всё? Для меня нет сообщений, никто не передавал ничего? Никто не интересовался, как там этот лузер Филимонов, не помер еще?

– Сожалею, нет. Оставайтесь, пожалуйста…

– Большое спасибо – и идите в жопу, Максим, – сказал Леха вкрадчиво. – Так и запишите – эксперт Филимонов из Лимпопо послал в жопу службу технической поддержки департамента сухопутных войск! И если вдруг родная контора захочет когда-нибудь позвонить мне еще раз, пусть это сделает Инга. Она, в отличие от вас, – человек!

Он спрыгнул вниз, схватил планшет, впился в него глазами – и через секунду подумал: странно, я всё еще могу удивляться. За последний час прожил больше, чем за всю предыдущую жизнь, – но меня опять удивили!

Это же черт знает что такое. Вся новостная лента – в «Избушке». Видео нет, только нечеткие смазанные фото. Довольно трудно в наше время сделать настолько плохие кадры даже в боевой обстановке. Специально постараться надо. А заголовки-то – мать честная…

Он вылез обратно на броню и начал читать.

«Россия использует секретное оружие в Лимпопо».

«Россия вторглась в Лимпопо, использовав секретное оружие».

«Россия атакует Лимпопо: неизвестное оружие».

«Россия применила в Лимпопо огромного человекообразного боевого робота».

Новость, к которой не прилагалось фото «Избушки», нашлась только в самом низу ленты. Заголовок: «Переворот в Лимпопо – провокация русских?». Ага, это уже для более-менее вменяемой аудитории. Но дальше тоже сплошной копипейст: провокация русских в Лимпопо, русские избавляются от своей марионетки в Лимпопо, русские меняют власть в Лимпопо, русские, русские, русские…

Вообще-то, журналоиды должны сочинять по разным алгоритмам, в этом весь смысл. Их придумали, чтобы в медиапространстве был хоть кто-то с собственным мнением. Живые журналисты – стадо баранов, а журналоид – яркая индивидуальность и одиночка по умолчанию, его так запрограммировали. Но поскольку он еще и умен, зараза, то даже до самого яркого журналоида очень быстро доходит: сейчас невыгодно быть ярким – время такое неподходящее, – а надо переписывать чужой текст своими словами. Точь-в-точь, как поступают распоследние живые рерайтеры, нанятые за копейки. Искусственный интеллект, блин, а работать не любит совсем как естественный, сволочь.

Читать это невозможно, но всем плевать. Есть проблемы намного серьезнее: например, так жить нельзя, как мы живем, но всем плевать два раза…