КАМИЛ БЭДНАРШ

ТЕЛЕГРАММЫ

Из книги «Черепки, о которые я сам порезался», Прага, 1969

Перевел Юрий Проскуряков

Телеграммы

без адресата

Дело в том, что самое большое огорчение вы испытываете, когда вас оскорбили, обдурили, обвели вокруг пальца, обошли или, когда на вас накатила бессильная злоба из‑за несправедливо ущемленных прав. Именно тогда во всей красе является взору назревающая опухоль вероломства. Но стоит дать волю словам, как вам уже лучше. Отек спадает и вы неожиданно для себя, чувствуете в душе легкий осадок ответственности, и уже не можете утверждать, что вполне невиновны. Возможно, что вас обидели не просто так, а за дело, что напраслина на самом деле была заслуженным наказанием и что вас вовсе не обдурили, а то, что вы считали своей неотъемлемой принадлежностью, в действительности чужая собственность, что «они», если взглянуть не предвзято, говорили справедливо, а вы в это время тешили себя видениями, возможно, что в вас обиженно пряталось не ущемленное право, а зависть или бесчувственность. Как бы то ни было, вы, разумеется, отдаете себе в этом отчет. И не о том речь. Речь о том, как получить облегчение. И правда, порою человек жалуется на несправедливость и углубляет ее, почувствовав в собственной речи особенную фривольность выражаемого огорчения и тут уже он не дает маху. Потом обнаружится, что он вовсе ни в кого не целил, и перед его мысленным взором маячили фантомы. Тем не менее, упомянутая любопытная фривольность сохранилась. Как быть с таким человеком? Вычеркнуть этот образ и вновь остановиться на чем‑то среднем, которое твердит: они плохи, но не все, — или: мы все ошибаемся, нам не в чем себя упрекнуть и т. п.? Хотя эти фразы и справедливы, но в них нет ничего привлекательного. Именно поэтому в сем кратком предисловии я попытался оправдать свои телеграммы. Ведь речь идет об ошибках людей, а не о самих людях. Если бы автор не был так ничтожен, он использовал бы свое дарование для какого‑нибудь более серьезного дела. Я же рад, что мне посчастливилось написать хотя бы это. В конце концов ничто не мешает расценивать данное произведение как карикатуру на людей, которые никогда не существовали, или существовали давным–давно или в еще более ранний исторический период. А лучше всего: только еще будут существовать! Не стоит и говорить, сколько в счет будущего совершено литературных оплошностей куда более значительных, чем мои телеграммы. Поэтому ничто уже не мешает приступить к чтению.

Телеграмма

неограниченно одарённому

Юноши, я восхищаюсь вашим неподдельным талантом. Талант — это как красивая шевелюра или великолепные зубы или физиономия вроде кинозвезды. Но, чем более я вами восхищаюсь, тем более сомневаюсь в том, что талант — это всё, и всё более убеждаюсь в справедливости старого изречения: «гений — это работа». От работы же вы, как я думаю не умрёте. Действительно, тяжко не иметь возможности однозначно относиться к своему дарованию. При столь разнообразном поприще такая мука взвешивать, выбирать и не знать на чём бы остановиться. Что здесь можно сказать. Творите без колебаний хотя бы что‑то одно, постоянно двигайтесь избранным путём, не отвлекаясь и не оглядываясь по сторонам и, наконец,, попытайтесь найти себя, чтобы выполнить свой долг, без оглядки на более разбитного соседа. А вы? Вас можно сравнить с человеком, который, прижав к груди свой великолепный талант, слоняется по площади выкрикивая на манер зазывалы: «Граждане–соплеменники, если кому чего надо написать, или еще чего, то лучше меня вам не найти, ведь я владею всевозможными способами и средствами, которые уже имеются или вот–вот появятся». Слоняетесь вы так по площади, всё вам знакомо, всё известно, кроме вашего долга. Никто на вас не прикрикнет, не повысит голоса, и вы с довольной миной отираете у домов углы и всуе задаётесь вопросом, зачем вам был дан такой восхитительный дар, если к нему не позаботились приложить инструкцию по эксплуатации. И вовсе не удивительно, что смысл творчества вы неизменно видите вовне, в запросах среды, окружающей дарование и бежит от вас простота и самоочевидность поэтического послания.

Телеграмма

опоздавшему быть непримиримым