Телепортация

Даже сейчас, сквозь толщу лет, она услышала на миг сухой ироничный голос невысокого лысоватого человека в очках. Преподаватель от Бога – его боялась вся школа, он был строгим, очень строгим… Но сколько же он дал им в свое время! И по сей день она искренне, с благодарностью вспоминала уроки физики, которые она, было время, терпеть не могла. Потом распробовала, вдохновилась и вот – с некоторым даже удивлением для себя – поступила на физтех. А все переживали: «Любонька, ты же гуманитарий, как же ты будешь учиться…» Ничего, смогла. И даже очень.

С точки зрения физики, пусть и не академической, подпертой солидными томами с авторитетными авторами, а дерзкой, релятивистской, могло произойти в их рациональном мире то, «что и не снилось нашим мудрецам».

Тем-то и хороша теоретическая наука, что в формате гипотезы можно изложить практически что угодно. Есть даже специальное слово – смоделировать. Математические модели – это, конечно, парафия «приматов», прикладной математики, но и на их физическую долю хватало.

Ей ведь не нужно было писать кандидатскую – так, проверить одну из своих догадок. Невозможную, безумную и совершенно смешную, пойди она с ней даже не в Академию наук, а хотя бы к себе на факультет. Но в том-то и прелесть ситуации, что такой необходимости нет. Она работает исключительно на себя. Есть в этом риск, но есть и светлые моменты. Так что…

«Похоже, пора поднять из архива старые конспекты», – с азартом решила она и направилась к антресолям.

Каким чудесным образом с лохматых студенческих лет ей удалось сохранить свои конспекты, практически все, ведал один только Бог. Может, свою роль сыграло врожденное собственничество. А может, подражание отцу, который хранил в своем архиве многие, на первый взгляд ненужные бумаги. Сложно сказать – наверное, все вместе.

В дальнем углу гардеробной, в объемистых серых картонных коробках лежало ее студенческое прошлое. Ставшие уже ветхими, ломкие страницы хранили следы ее трудов. И число, и название лекции – все есть, даты следуют одна за другой. Ага, даже имя преподавателя записано: лектор Манилов А.З., практика – доцент Крупчинский. Ну конечно – Манилов, гроза всего потока, его лекции не пропускали, себе дороже. И тетрадь по практическим занятиям – здесь все страницы заполнены, плотно упакованы формулами и вычислениями. А вот конспект уже проще – или старший курс, или можно было чуть-чуть подхалтурить, бывало и такое, что греха таить…

Она с теплой улыбкой переворачивала ломкие страницы, касалась пальцами обложек и корешков. Да, теперь это история… И одной только короткой пометки на полях, которая, строго говоря, может и не относиться к теме лекции, хватает, чтобы вспомнить целый пласт прожитого, звуки, имена, события, которые, казалось, давным-давно канули в Лету.

Необходимые ей конспекты лежали глубоко внизу, по хронологии ее архива ближе к пятому курсу. Ну да, вот они, толстенные общие тетради, «гроссбухи», как папа их называл. Собственно, это были последние в ее институтской жизни конспекты, после них были бесконечные правки в дипломной работе, защита и взрослая жизнь, в которой все это не пригодилось. Так она раньше думала и была уверена, что никогда не обратится к своему физическому прошлому. Кто бы знал…

Из размышлений ее вывела мелодичная трель домофона.

Андрей Петрович был смущен и немного напуган. Неловко мялся в коридоре, не решаясь ступить на сияющий пол. За ним высился крепкий плечистый охранник, вопрощающе глядя на нее. Она отослала его взмахом руки и, когда за ним захлопнулась дверь, как можно мягче сказала:

– Вы уж простите, Бога ради, что вот так, без предупреждения вас выдернула. Просто мне очень нужна ваша помощь, а дело отлагательства не требует. Точнее, есть работа, которую я хочу вам поручить. По вашему профилю, – добавила она улыбнувшись.

– Боюсь, что я даже и представить не могу, чем я могу… то есть что я могу сделать, чтобы… – Он окончательно запутался и оборвал себя на полуслове.

– Можете, Андрей Петрович, еще как можете, – уверенно проговорила она, а у самой в сердце что-то сжалось, словно оборвалась струна, так ей стало жалко этого умного, благородного и такого неприкаянно-несчастного старика. «Я не брошу его, – решила она, – даже если и не получится ничего из моей задумки – не брошу». Я хочу заказать вам психологический портрет одной очень известной личности. Классик русской литературы, родоначальник современного языка… Догадываетесь, о ком речь?

Андрей Петрович смотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Любонька, но ведь я не литературовед, я – психолог, хоть и бывший, так что…