Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Я решила обратиться к обычным женщинам: что думают по поводу общественного осуждения те, кто носит джеггинсы [39] каждый день? Но с кем бы я ни говорила, для всех лапка была лишь тем, от чего следует избавиться. Одна 35-летняя собеседница призналась, что носит ежедневные прокладки так, будто это силовое поле. Джессика, 34-летняя танцовщица с Бродвея, жаловалась, что больше других предрасположена к лапке. «Теория такова: лапка появляется, потому что у меня вот такенный багажник», — сказала она о своей большой попе. Она полагает, что ее штаны, пытаясь покрыть зад, впиваются спереди. «Поэтому я всегда покупаю штаны на размер больше», — сказала она. Еще одна страдалица с хронической лапкой, 28-летняя Анжела, придумала уникальный способ бороться с посягательством ткани на промежность. «Большие я чуть двигаю вверх, а малые немного вытаскиваю», — сказала она о своих половых губах.

«И что получается?» — спросила я.

«Выравниваю ландшафт, понимаете?» Как она пояснила, каждое утро ей приходится строить стену из половых губ, чтобы шов штанов не смог проникнуть внутрь. «Надолго этой конструкции не хватает», — призналась она.

Тактически это ужасно интересно (я о таких инновациях даже не задумывалась), но мне хотелось снять с покрова тайны, окружающего лапку, еще один слой: почему все ее избегают?

***

Мне требовался человек, готовый обсуждать лапку во всех подробностях и посвятивший годы ее философскому и социокультурному значению. Да, пришло время позвонить Хан из Camel No. Она явно эксперт в этом деле. В конце концов, она построила карьеру на борьбе с лапкой. Хан наверняка знала, что оказывается на кону, когда штаны нас предают.

Мы встретились в Boulton & Watt, модном ресторане на Манхэттене. (Столешницы из обшарпанного дерева. На стенах голый кирпич. В меню — киноа.) Когда я заметила ее за столиком, она встала и покружилась вокруг себя. «Я специально надела лапковые штаны, чтобы вы увидели, как работает мое белье», — сказала она. Ее черные брюки были такими обтягивающими, будто их приклеили на ноги. Тем не менее, обследовав Хан, я не обнаружила ни следа гениталий.

Хан подтянула штаны повыше. Ничего. Я была в восхищении.

За стаканом пива мы обсудили, как зародился феномен, из которого вырос ее процветающий бизнес. Сто лет назад словосочетание «верблюжья лапка» означало лишь одно: лапу одногорбого или двугорбого животного, которое водится в пустынных регионах. Две социальные перемены наделили словосочетание новым значением. Во-первых, женщины стали носить штаны — и некоторые были настолько тугими, что стал виден контур нашего анатомического строения. Во-вторых, бразильская депиляция вошла в моду. «Лобковые волосы раньше не давали шву застревать внутри, — сказала Хан. — Теперь такого препятствия нет».

Я всегда подозревала, что мы недостаточно ценим лобковые волосы. На них не только пенится мыло как на мочалке; есть и другие преимущества, о которых мы не говорим. Когда я там все депилирую, струя мочи становится как у поломанного пульверизатора. Мохнатка направляет струю, позволяя писать прицельно и аккуратно. Я об этом, конечно, не упомянула: вряд ли у женщины ростом метр восемьдесят с фигурой Барби и волосами будто из полированного обсидиана найдется что сказать о барахлящих телесных функциях.

«Но почему верблюд? Это же самое уродливое животное, — размышляла Хан. — Не могли назвать в честь чего-нибудь более милого? Лапка коалы, например?»

«Справедливое замечание», — ответила я.

«Общество любит, чтобы нам было тяжело», — сказала она.

По ее опыту, мнение о том, что некоторые промежности более склонны к лапке, является большим заблуждением. Лапка с одинаковой вероятностью может возникнуть у любой владелицы вульвы.

«Виновата неправильно подобранная одежда, — сказала она, — а не то, что кто-то мерзкий и обвисший». Матери названивают ей и пускаются объяснять, почему им нужны фирменные трусики. «Я говорю: „Слушайте, дорогая, не надо мне рассказывать про детей, которые у вас там все разболтали. У меня нет детей, я высокая, мне никто ничего не разбалтывал — и все равно мучаюсь“». Тут Хан ударила ладонью по столу, выражая степень своего шока: «Поверить не могу, на какие меры идут женщины, чтобы избавиться от лапки». По ее словам, некоторые переносят лабиопластику, удаляя части внешних и/или внутренних половых губ хирургическим путем. Я знала о такой операции, но у меня в голове не умещалось, что из-за лапки кто-то готов лечь под нож. «Не нужно никому делать анестезию. Нужно делать как Dr. Scholl [40]», — сказала она.

Хан занялась этим не из желания срубить бабки. Она верила, что ее изобретение способствует гендерному равенству, как Глория Стайнем [41]. Ее трусы позволяют женщинам не зацикливаться на внешнем виде и сосредоточиться на делах. «Я хочу, чтобы женщины были свободны, — сказала она. — А не кричали вдруг посреди занятий по кикбоксингу: „Блин, опять эта лапка!“»