Тело призрака

— Есть такое подозрение, — согласился Сивцов. — Но пока не факт. И при чем здесь Корицкий?

— Ты послушай меня, не перебивай, — попросил Курков. — Антон раскаялся? Раскаялся! Он готов исправить свою ошибку? Готов! А коммунист, что сосал из него информацию, об этом знает? Нет! Понимаешь, к чему я клоню?

Сивцов задумался. Если оба дела, действительно, имеют общий "знаменатель", то представляется реальная возможность провести игру.

— Ты думаешь, мы сможем через Корицкого сливать им "дезу"? — спросил он друга.

— Ну, наконец-то, сообразил, тугодум! — воскликнул Юрий. — И за что тебя только в прокуратуре держат!

— Наверное, за твои гениальные мысли, которые я транслирую наверх, — повеселев, сказал Анатолий. — Хорошо, давай попробуем запустить Корицкого в их огород. Завтра я с ним поговорю.

— Зачем тянуть, — возразил Курков. — Он сидит у себя, ни жив, ни мертв, — ждет твоего вердикта.

— Ну, жук! — не вполне серьезно возмутился Сивцов. — Ты ему уже предлагал такой вариант?

— Можно, я об этом помолчу, — ответил Юрий и хитро добавил: — Но Антон согласился.

— А куда он денется! — воскликнул Анатолий и добавил: — Ладно, зови предателя!

17

Ленин оказался пунктуальным. Ровно через час запел мобильник Ганченко, и он получил инструкции, как добраться до научно-исследовательского института, расположившегося в Подмосковье, на границе с Владимирской областью.

Взбудораженный, Евгений никак не мог сосредоточиться и в электричке. Тем более что его постоянно отвлекали от мыслей, казавшихся ему очень важными, веселые голоса пьяных пассажиров, уже отметивших революционный праздник.

"Если все так, как говорил человек, выдающий себя за Ленина и Христа, то планету ждет совершенно другая жизнь, — думал Ганченко. — Тысячелетние мечты о бессмертии! Но если они сбудутся, должны измениться сами основы существования цивилизации. Только в лучшую или в худшую сторону?"

Его опять сбили. На сей раз вошедшая на последней станции компания стала распевать частушки под гармошку. Были они откровенно похабными, с ядреной матерщиной: в устах женщин, старавшихся перекричать мужиков, она звучала особенно грязно.

"И этим людям, если их так можно назвать, тоже будет дарована вечная молодость?!" — пронеслась в голове Евгения мысль, сразу же вызвавшая в его душе протест.

Вскоре он оказался на станции, от которой до затерянного в лесу института было, как поведали журналисту, двадцать минут хода. Места очень напоминали те, где он "охотился" за Лениным. Наверное, размещение такого учреждения в глуши оптимально: вряд ли кто сделает серьезное открытие в мегаполисе, высасывающем из людей самые ценные мысли. А здесь вечером можно выйти на простор, увидеть звезды, которые горожанам только снятся, и ощутить себя частью мироздания, так и оставшегося загадкой для человечества, несмотря на многочисленные научные открытия в астрономии, физике, биологии.

Евгений уперся в высокий тесовый забор с воротами и калиткой, и это снова напомнило ему недавнее приключение. Но здесь на одном из столбов оказалось переговорное устройство. Над ним даже была сооружена маленькая крыша из двух дощечек.

Ганченко почувствовал себя неловко: обычно, идя на интервью, он заранее договаривался о встрече. Здесь же, вполне возможно, что о его визите никто не знает, и журналиста попросту не пустят, судя по всему, в закрытое учреждение. Да и не разыгрывают ли его?

Собравшись с духом, Евгений нажал кнопку вызова. Ему никто не ответил, однако в калитке щелкнул замок, и она приоткрылась. Ганченко толкнул ее и вошел на территорию института. Он располагался в четырехэтажном послевоенной постройки здании, которому давно требовался ремонт. У главного входа когда-то, вероятно, стояли скульптуры: от них до наших дней сохранились только пронизанные трещинами постаменты.

Встречать журналиста никто не вышел, и это тоже было плохим предзнаменованием. Откуда-то выбежал большой черный пес, и Евгений, ожидая нападения, пожалел о том, что вообще приехал в такое странное место. Но собака, обнюхав его, дружелюбно замахала хвостом.

В ту же минуту открылась дверь, и на пороге показался коренастый человек с седыми, аккуратно уложенными волосами, в сером с ромбиками свитере и голубых джинсах.

— Не бойтесь, Шарик у нас гуманист, — сказал, улыбаясь, мужчина и добавил: — По собачьим меркам он самый настоящий долгожитель и обладает почти человеческой мудростью.

Ганченко еще раз взглянул на пса, никак не походившего на собачьего "аксакала": из него так и выпирала энергия, свойственная молодым кобелям.

— Извините, что не встретил, — спохватился тем временем хозяин. — Был очень важный звонок, и пришлось ответить. Разрешите представиться, Якуб Алексеевич, директор института. Ну и, естественно, доктор биологических наук, генетик. А вы, как я понял, Евгений Ганченко, журналист газеты "Взор"?

Евгений подтвердил и сразу решил задать вопрос:

— Этот ваш Шарик, он что, прошел курс омоложения?