Телохранитель

Солнце стояло высоко, и я вспомнила, что в эту пору день примерно равен ночи, а потом начнет убывать. Расстегнула флисовую куртку и закатала рукава, наслаждаясь летним теплом. А затем предложила Давиду обогнуть скалу и выйти на тропинку к берегу моря. Вокруг скалы грибов, разумеется, не было, зато на вершине сидели несколько орнитологов, наблюдающих за сезонной миграцией гусей и журавлей. Мы решили вскарабкаться наверх, и там Давид разговорился с одним из них. Они болтали по-шведски, я слушала краем уха, раздевая своего спутника глазами. Да, конечно, Хелена наняла меня совсем не для того, чтобы я проводила время в постели с одним из людей Паскевича. Но ничего, я вполне могу сделать это в свой выходной.

Было безветренно, в небе растаяли последние облака. Из-за моря показалась стая гусей, они немного покружили, меняя направление, и устремились на юг. Кто-то рядом сказал, что их, должно быть, не менее четырех сотен. Затем, курлыкая, в голубой лазури неба появились журавли. Я вдруг подумала, что до тех пор, пока птицы улетают на юг, люди не перестанут надеяться. Ведь птицы никогда не теряются и всегда знают, куда им лететь. Давид вопросительно улыбнулся и взял меня за руку. Ощущение счастья свалилось на меня неожиданно. Я не хотела и не ждала его, но в этот момент совершенно точно знала, что хочу быть только здесь, на теплой скале под синим небом, держа Давида за руку.

Тропинка привела нас на берег моря, там Давид достал термос и налил кофе. Мы заговорили о футболе. Он считал, что футбол — это язык, позволяющий всем людям на земле понимать друг друга. Ведь мяч всегда круглый, и правила везде одинаковые. Он рассказал, что играл в футбол в Париже и в Бразилии и что больше всего ему нравилось выступать в роли защитника. Я рассеянно слушала, думая, что лучше бы он просто поцеловал меня. К кофе он предложил маленькие кексы, такие сладкие, какие пекут только в России. Они лежали в пластиковой коробочке, на которой, разумеется, не было написано, где они произведены. В кофе легко мог быть яд, а в кексах какой-нибудь наркотик, но мне было все равно. Давид не найдет в моем рюкзаке ничего компрометирующего, кроме телефонных номеров Аниты и ее дочери. Ну да это, наверное, и так не было для него секретом.

Мы сидели на берегу, и я едва сдерживалась, чтобы не погладить его по голове. Интересно, он бреет только голову?

Сзади раздались голоса и смех, из лесу вышло целое семейство — мама, папа и два сына-подростка. Женщина несла полную корзину грибов, старший мальчик шагал, подпрыгивая, рядом с отцом. Младший скакал, что-то напевая и стуча в воображаемый барабан. Отец с сыновьями довольно быстро шли вперед, мать семенила за ними. Мальчик подобрал камень и пустил по поверхности озера, считая, сколько раз тот подпрыгнет на водной глади. Я сидела около Давида, с легкой завистью наблюдая за семейной идиллией, которую вряд ли мне доведется когда-нибудь испытать. Хотя откуда я знала: может, они вовсе не так уж и счастливы и вечерами, когда дети ложатся спать, родители ругаются на кухне. Или, например, старшего мальчика ждет подружка, а его силком заставили отправиться в этот семейный поход, да и младший пошел только потому, что ему обещали мороженое. Возможно, они постоянно лгут друг другу, как сейчас я и Давид. Лишь одно было абсолютной правдой: меня нестерпимо влекло к нему.

Я встала, потянулась и подошла к берегу. Нашла плоский камень и пустила по воде, считая, сколько раз он подскочит. Пять раз, неплохой результат. Давид тоже поднялся, и мы двинулись в сторону кемпинга. В моей корзине болталось всего несколько грибов, и я не представляла, что с ними делать. Давид спросил о моей выдуманной подруге, пришлось срочно сочинять историю о девушке по имени Реетта, с которой мы якобы служили в армии и потом учились в Америке. Я даже придумала ей мужа Матти, про которого знала только то, что сегодня он отправился ловить рыбу.

— А ты женат? — решила-таки спросить я.

— Нет. И детей тоже нет, хотя однажды чуть было не завел.

— Как это?

— Семь лет назад я довольно долго жил с одной женщиной. Ее звали Гинтаре, литовка по национальности. Нам было хорошо вместе, но спустя какое-то время меня стала тяготить эта связь. Дело в том, что Гинтаре принимала много лекарств и в какой-то момент у нее выработалась зависимость. Я много раз пытался уйти от нее, но не мог и всегда возвращался. Не знаю почему, из жалости, наверное. Тем более она была редкой красавицей, хотя для добрых отношений этого, наверное, маловато.

Давид рассказал, что однажды, когда они занимались любовью, Гинтаре тайком порвала ногтем презерватив. А может, он был бракованный. В общем, она сказала, что беременна. Он просил ее больше не принимать препараты, но она лишь рассмеялась ему в лицо. «Послушай, у меня было столько мужчин, — сказала она тогда. — Я вовсе не уверена, что это твой ребенок».