Телохранитель

— Потому что Васильев установил радары, которые постоянно следят за морем. Да и не хочу подвергать опасности других. Знаешь, никогда не мечтал работать убийцей, и до сих пор мне в основном удавалось этого избегать. Мне совсем не нравится то, что я должен сделать во вторник. Но не вижу другого выхода.

— Значит, Европол уже давно следит за Васильевым? Ведь у него на счету немало преступлений.

— Да, Васильев рвется к власти и не гнушается любыми средствами.

Рассказ Давида совпадал с информацией, полученной от Хелены и Лайтио. Непонятно только, стоит ли верить последней части этой захватывающей истории. Где мне найти доказательства? Не стану же я звонить Борису Васильеву и спрашивать, не собирается ли он приобрести немного радиоактивного вещества, чтобы помешать планам строительства газопровода. Значит, оставалось последнее средство.

Я нагнулась к Давиду и поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй. Мама верила отцу до последнего, она и представить не могла, что он действительно сможет убить ее. Но далеко не все мужчины в мире похожи на моего отца. Ведь есть и такие, как Майк Вирту, как дядя Яри, как Давид, в конце концов. Я бросила пистолет на пол. Если сейчас я совершаю ошибку, то заплачу за нее сполна. Я вдруг поняла, что смертельно устала бояться, лгать и подозревать.

Развязала Давиду руки и, осторожно освободив от ремня, перецеловала ему пальцы и принялась стаскивать с него рубаху. Он быстро последовал моему примеру и тоже помог мне освободиться от одежды. Жакет и юбка полетели на пол, за ними последовали кобура, топ и бюстгальтер. Больше нам ничего не мешало. Мы молчали, за нас говорили наши тела, они прекрасно понимали друг друга, точно зная, как выразить переполнявшие душу чувства. И даже если жить осталось только до вторника, даже если мир через мгновение рухнет, для нас обоих имело значение только то, что происходило здесь и сейчас.

23

— У тебя кошачья походка, — произнес Давид, глядя, как я двигаюсь по комнате. — Я позвонил хозяйке, она подогреет бочку с водой. Может, перекусим? Есть шампанское, шоколад и фрукты. Давай насладимся нашим последним ужином вместе.

— Последним? Когда ты уезжаешь?

— Утром. Я должен сопровождать Васильева из Москвы в Финляндию. Он собирается приехать, чтобы провести последние приготовления.

— А у кого он покупает изотоп?

— Лучше тебе этого не знать.

— Пожалуйста, возьми меня с собой. Я умею водить моторную лодку и подберу тебя в море после взрыва яхты.

— Нет, Хилья. И давай больше не будем говорить об этом. Шампанского? У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на споры. Давай лучше проведем его с удовольствием.

Иногда реальность напоминает романтический фильм, но никакое кино не смогло бы передать тот восторг, который я испытала, когда мы с Давидом сидели в бочке с теплой водой, глядя, как холодный октябрьский ветер в ритме осени раскачивает голые ветви деревьев. Иногда жизнь концентрируется в крошечном ярком мгновении, которое быстро проходит, но навсегда остается в памяти. У меня было чувство, словно к этому мгновению я шла всю жизнь, точно зная, что когда-нибудь оно наступит. Больше между нами не было лжи, недомолвок и непонимания. Мы были чисты и честны друг перед другом.

Мы говорили и не могли наговориться всласть: Давид делился воспоминаниями детства, рассказывал о том, как они с мальчишками гонялись друг за другом по Таммисаари, как он учился в полицейской школе в Швеции, а потом его пригласили работать в Европол, с грустью поведал о своей мечте иметь ребенка. Сама я уже давно отказалась от мысли завести малыша, да мне и не хотелось никогда. Я рассказала Давиду про смерть Фриды и про то, как она занималась любовью с красавцем-самцом. Мы даже обсудили, приходил ли ее друг следующей весной. Может быть, он звал ее, но ему никто не ответил…

Мы так и не уснули, лишь немного подремали в объятиях друг друга под шум дождя. Дикого зверя нельзя приручить, и нельзя считать другого человека своей собственностью. Я не могла помешать Давиду уйти. Утром за завтраком мы шутили и смеялись: какой смысл было грустить и портить последние счастливые мгновения?

— Если мне повезет остаться в живых, то придется уехать на край света и стать кем-то совсем другим. Даже представить не могу, что будет после смерти Васильева, не знаю, как поведет себя наследник этого монстра. Надеюсь, более адекватно, чем его предшественник. Если я выживу, то в свое время дам тебе знать. Если нет… Ты веришь в жизнь после смерти?

— Не знаю… нет, пожалуй. Хотя… Я иногда думаю, что дядя Яри и Фрида не умерли, да и мама где-то рядом, хотя с трудом могу воскресить в памяти ее образ. Я люблю их, они живут где-то внутри меня. — Я замолчала, чуть не признавшись Давиду в любви.

— Знаешь, в детстве меня воспитывали в традициях лютеранской церкви. И мама всегда говорила, что будет присматривать за мной даже с небес. Если я вдруг попаду на небо, можно, я тоже буду смотреть на тебя? — Давид взял меня за руку и сжал большой палец.

Фрида тоже покусывала мне пальцы рук, приглашая поиграть.