Тем, кто не любит

Когда через несколько минут она свернула на набережную Екатерининского канала, храм Спаса на Крови, отреставрированный и умытый, обиженно посмотрел на нее, подавленный ее мрачным пренебрежением. Женщина даже не взглянула в его сторону. А он, в кудрях сочной зелени, в кружевах чугунной решетки, миражом возвышающийся прямо из водной глади канала, приглашал ее оглянуться и будто предостерегал: «Не бывать удачной дороги следующим по земле равнодушно. Милая, задержись на минутку! Взгляни на музыкантов-бродяг, не пожалей, кинь им денег! Послушай переливы скрипок, волнующее «Yesterday» саксофона. Откликнись на застенчивое соло, что трогает до глубины души каждый вечер. Пожалей девочку, что поет Шуберта, ожидая подачки от иностранных туристов, – у нее очень нежный голос, который нельзя перенапрягать, и мерзнут по вечерам коленки – ветер с канала суров, а ее пока греет только любовь к искусству».

Но ничего этого не замечала Алена. Она не любила пялиться по сторонам. Пусть приезжие глазеют на красоты да интересуются, что в каком здании раньше было. Ей на это плевать. Этот город ее собственность точно так же, как своими и неприкосновенными она считала свой дом и своего мужа. Она родилась в этом городе и в нем жила. Какое ей было дело до тех, кто расхаживал здесь сто лет назад! Ей важен был сегодняшний день. Свой собственный дом, дача, магазины, парикмахерские – вот и все; что ей нужно было для жизни.

Конечно, она знала, где что находится – театры, музеи, дворцы. Но везде была по разу – и только. Чего ради было таращить по десять раз слипающиеся глаза на диван Пушкина или на стол Достоевского? Она этого не понимала. Когда ей рассказывали, в какой адской неустроенности жила в Фонтанном доме Анна Ахматова, Алена лишь в недоумении пожимала плечами. Что значит в неустроенности? Значит, не хватило ума устроиться по-человечески!

Она любила отдыхать у теплого моря. Закатиться недельки на три куда-нибудь подальше и погудеть без оглядки! Вот это отдых! Правда, в последние годы она взяла себе за правило посещать модные выставки, музеи и концерты. Ей нравилось изображать сведущую даму.

– Я была в Прадо, а теперь с нетерпением жду, когда привезут в Питер золото Трои, – говорила она знакомым и даже мужу, и Алексей потом долго еще подтрунивал над ее разочарованной мордочкой. По Алениным глазам ясно было видно, что грубо обработанные серьги из коллекции Шлимана ее не впечатлили. Она предпочла бы что-нибудь в духе Алмазного фонда Московского Кремля. Во всяком случае, от современных, стилизованных под троянское золото украшений, что продавались тут же в фойе, она с негодованием отвернулась:

– Какая гадость!

Алена была в разных столицах мира. Поездки не доставили ей особенного удовольствия. Ну, Елисейские Поля, ну, Пикадилли… Ничего особенного. Она даже чувствовала себя немного ущемленной. У ее мужа все-таки еще не было пока столько денег, чтобы она свободно могла чувствовать себя в самых дорогих магазинах. Это ее оскорбляло. Ну ладно там местные – европейцы вечно экономят. Но в дорогих магазинах она постоянно слышала русскую речь. И с завистью наблюдала, как ничем не примечательные дамы – во всяком случае; ничем не лучше ее – запросто выкладывали за часы, за бриллианты, за антикварные вещи, даже за платья суммы, которые она, Алена, потратить не могла. Она хотела жить по меркам высшего класса. То, что во всем мире множество женщин вынуждены каждый день рано утром выходить из дома, чтобы трудиться «на работе» допоздна, Алену совсем не интересовало.

Быдло, что с него взять… По Алениным меркам, Наталья Нечаева относилась к этой же категории.

Алена решительно вошла в салон. Недавно нанятые девушки за входной стойкой ее еще не знали. Она с брезгливой миной прошла мимо них, не ответив на их дежурные приветствия, и подошла к двери, ведущей во внутренний проход в цех, а из него – в башенку. Шифр кодового замка был новый. Алене пришлось вернуться.

– Ты меня знаешь? – спросила она, подходя к охраннику. Он знал Алену и на всякий случай сделал почтительное лицо.

– Проведи меня к мужу, но только потихоньку. У меня для него небольшой сюрприз.

– Я очень извиняюсь, но Алексея Николаевича в офисе нет, – сказал охранник.

– Вот как? – Алена подошла к стеклянной стене и осмотрела улицу. Их машины действительно не было видно, но это тоже ни о чем не говорило. Машина могла стоять в цеху.

– А что, муж вечером не приезжал?

– Я его не видел.

– Тогда откуда же ты знаешь, что его нет в кабинете?

– А ему звонил сотрудник по внутреннему телефону и не мог дозвониться. Я слышал.

– Ну, так открой мне дверь. Я сама посмотрю!

– Алексей Николаевич всегда строго требует, чтобы сначала с ним созванивались, – бубнил охранник.

– Ну есть здесь старший менеджер или кто-нибудь, кто может меня провести?

– Вам надо самой мужу позвонить. Такое правило.

– Позвони сам. Только не говори, что я здесь.

Охранник послушно позвонил.

– Абонент не отвечает.

– Хорошо, я пока посижу в салоне, а ты все-таки найди мне старшего или кого-нибудь…

– Принести вам кофе?