Тем, кто не любит

Горные хребты охотно впускали в долину караваны туч и долго не выпускали обратно. Сочная зелень растений, белые стены зданий, мозаичные колонны и странные, непривычные нашему взгляду крыши старинных строений – все сливалось перед ним в сплошных потоках дождя. Бесстрашные рикши, стараясь укрыться, ловко лавировали в водных стремнинах и ухитрялись не попадать в огромные водовороты. По стокам вдоль тротуаров вода неслась со скоростью горных рек.

Стояла духотища, рубашка прилипла к влажному телу. За поворотом был виден кусок бульвара – пальмы с намокшими веерами листьев, плотные темно-зеленые кусты, щедро усыпанные розовыми и оранжевыми цветами, деревья, похожие на магнолии… вообще-то Вячеславу казалось, что он отъехал только чуть-чуть дальше Сухуми.

Из автобуса, остановившегося возле университета, вывалилась толпа студентов. Они не боялись ливня. Прикрывая головы, молодежь с хохотом побежала к дверям.

«Маленькие, как дети, – удивился он. – Будут ему, пожалуй, только по грудь». Он усмехнулся: «Велика Федула – да дура». С таким ростом, как у него, оперировать здесь будет, пожалуй, неудобно.

Завертелись стеклянные двери. Студенты промчались по коридору, оставляя за собой мокрые следы и трещащее звуковое облако языка лао. За ними в дверях появилась европейского вида молодая женщина. По дороге от автобуса ливень сплошь вымочил на ней серое платье. Зонт, пока его не вывернуло ветром, мог спасти от дождя только ее голову с темным пучком волос, аккуратно заколотым гребнем слоновой кости, лицо да, пожалуй, плечи. Женщина остановилась возле колонны, опустила зонт на пол, чтобы с него стекала вода, сняла с ноги красную лакированную туфлю-лодочку, вылила из нее воду в урну и собиралась проделать то же самое и со второй.

– Черт бы побрал этот дождь! – сказала она по-русски, ни к кому не обращаясь.

Для Серова это высказывание на родном языке было неожиданно.

– Позвольте помочь?

Она посмотрела недоверчиво.

– Вы кто?

– Я – Серов. Вчера прилетел из Москвы. Сегодня пришел на работу. Я – офтальмолог.

Она не удивилась.

– Ну, значит, будете здесь седьмым. Нас, русских, в университете до вашего приезда было шестеро. Правда, я скоро уезжаю.

Пока он держал ее под руку, она вылила воду из второй туфли и отстранилась.

– У меня в одиннадцать лекция. – Она оглядела его совершенно сухую рубашку. – Вижу, вы успели прибыть до дождя. Позвольте дать вам совет: заведите себе гардероб на смену. Ливни здесь начинаются внезапно. Словно кто-то выливает на голову бочку с водой. Удачи! – И она пошла по коридору – облепленная от горла до колен мокрым платьем. Какая-то невозможно одинокая, тонкая, но вместе с тем и решительная. Он посмотрел, как она осторожно ступает по каменному полу на высоких тонких шпильках.

– А вы какой предмет читаете? – крикнул он вслед.

– Иммунологию, – она слегка обернулась и пошла дальше, махнув рукой.

Тут пришел человек, которого ждал Серов, и повел его знакомиться с университетом. Глазная клиника была оснащена исключительно хорошо. Контракт был подписан еще в Москве. Шеф медицинского факультета в короткой беседе из вежливости спросил, какие еще научные направления, кроме офтальмологии, составляют область его интересов. Серов назвал физику, биологию, хирургию и, неожиданно для себя, иммунологию.

– О! – вежливо произнес его низенький моложавый, хотя и седой уже, собеседник. – Доктор Нечаева, специалист в области иммунологии, ваша соотечественница.

Серов только кивнул.

Преподаватели в университете были в основном иностранцы. Химик был чех, биолог – немец. Наши врачи – акушер, педиатр и инфекционист. Еще русские читали здесь общую патологию и биохимию. Доктор Нечаева среди них являлась единственной женщиной. Жили все при посольстве, в доме для специалистов. Среди жильцов были не только университетские специалисты, но и инженеры-строители, химики-технологи и даже один неизвестно как затесавшийся режиссер. Черт его знает, как он попал в Лаос, но работал он здесь над Ибсеном и Брехтом, в то время как на родине, кроме детских спектаклей про ежика и лису, ставить ему ничего не разрешали. Собственно, делать детские спектакли он и приехал в Лаос, а уж потом развернулся, пользуясь случившейся в это время на родине неразберихой. У каждого специалиста была небольшая квартирка – комната, спальня, кухонька и совмещенный санузел. Семейным людям квартирки выделили побольше. Наташа Нечаева жила в крошечной студии. Больше ей и не требовалось, а эта была – то, что надо.

По выходным дням Наташа любила ходить на базар, хотя открыто покупать что-либо за пределами посольского магазина было не принято, все экономили на чем только могли, чтобы привезти домой побольше денег. Но она от прогулок по настоящему экзотическому базару получала эстетическое удовольствие и не могла от этого отказаться. Знакомым же Наталья говорила, что просто ходит гулять. Любопытные жены специалистов имели обыкновение обо всем судачить, придирчиво рассматривать покупки. Наташа свои небольшие приобретения предпочитала не показывать.