Темнейший воин

Он занялся охотой, ища на земле следы. Там! Следуя по укромной тропинке, он клал в карман лепестки каждой зимней орхидеи, которую встречал, намереваясь использовать их в горячем источнике, потому что… просто потому.

Наконец, он добрался до источника следов. Стая диких… кого-то. Какая-то разновидность гибридов кролика и свиньи, с колючим мехом и рыльцем.

Как только они его учуяли, то все разразились визгом и бросились на него со скоростью ягуара, их длинные острые зубы сверкнули в лунном свете.

Времени на подготовку не было. Пьюк увернулся от первой волны атаки, развернулся и начал рубить. Его кинжалы разрезали шеи и животы, брызги крови и внутренности падали на землю. Вторая волна сбила его с ног, но животные укусить не успели. Он слишком яростно сражался.

Его раны станут ранами Джиллиан, и мысль о её порезе и крови…

С ревом, который мог бы соперничать с рычанием Безразличия, Пьюк начал отбиваться сильнее. Сверхъестественная скорость не позволяла существам его схватить. Один за другим они погибали от его клинков.

Когда бой закончился, он был весь в крови и окружен трупами. Наступила темнота… как долго Джиллиан одна?

Он выбрал двух тварей, прежде чем ринуться обратно в лагерь, следуя за ароматом маковых цветов. Без сомнения, если бы ему завязали глаза и бросили в никуда, он без труда нашел бы Джиллиан.

Она сидела перед огнем, живая и здоровая, и его охватило облегчение. Облегчение и понимание, оба противоречат демону. Лунный свет подчеркивал достоинства ее кожи и заставлял её шикарную каштановую гриву блестеть, как шёлк.

— Обед и ужин. — Бросив щедрый подарок перед ней, он сказал. — Очисти и приготовь их, пока я буду принимать ванну.

Гнев исказил её утонченные черты.

— Тебя не было целую вечность. И, кстати, я не собираюсь их чистить и готовить.

— Ты не голодна?

Неважно. Она будет есть. Он заставит. Физическая слабость недопустима.

— Я умираю с голоду, но…

Он перебил её, сказав:　

— Тогда сними с них шкуру, приготовь и съешь. Проблема решена.

— Я не хочу прикасаться к мертвым животным. И не хочу есть животных. Я вегетарианка.

В Амарантии женщины редко прекословили своим мужчинам. Хотя Пьюк не станет удерживать Джиллиан, но он и не потерпит неповиновения.

— Ты будешь делать то, что я приказываю, — сказал он с явной угрозой в голосе. — Иное недопустимо.

В прошлый раз уход сослужил ему неплохую службу, и Пьюк сделал это снова. В пещере его окутал теплый влажный воздух. Вода капала, капала, капала со стен, чем глубже он проходил, тем сильнее становился звук.

Добравшись до источника, он бросил лепестки орхидеи в воду. Его новый супружеский инстинкт требовал, чтобы он вышел на улицу, прижал Джиллиан к себе и устроил ее удобнее в безопасности. Вместо этого он разделся до кожи и меха и вошел в жидкость. Ему не помешало бы провести несколько минут вдали от своего мучителя.

Он окунулся один раз, два, смывая кровь. Позади него послышались шаги, за которыми последовало тихий женский всхлип, и каждый мускул в его теле напрягся.

Она пришла к нему.

Игнорируя новый рев Безразличия, Пьюк продолжал стоять к ней спиной, не зная, что увидит на её лице. Отвращение? Одобрение? Что он хотел увидеть?

Ничего!

Она топнула ногой, говоря:　

— Ты мой… мой муж. Ты будешь кормить меня фруктами и овощами. Это твой долг.

«Посмотри ей в лицо. Покончи с этим. Смотри».

Он медленно повернулся. Когда их взгляды встретились, в его легких закончился воздух, и татуировка бабочки переместилась к нижней части спины. От негодования ее щеки раскраснелись, и проникновенные глаза умоляли его — «спаси меня от беды».

Нет! Спасения не будет. Отныне он будет держать её на расстоянии.

— Может, мне и плевать на многое, детка, но я живу по определенным правилам. Мне приходится. Только благодаря моим правилам я выжил… и выжили люди рядом.

Она облизнула губы, и хотя он приказал себе отвернуться — посмотреть куда-нибудь ещё — но проследил движение её языка, вызывая у Безразличия еще больше протестов.

Хватит!　

— Какое правило нужно запомнить? — продолжил он более жестким тоном. — Ешь три раза в день. — Чтобы она не думала, что он потакает всем её прихотям, он добавил. — Кроме того, ты будешь трудиться или останешься голодной.

Противоречивые утверждения. А может, и нет. Трехразовое питание… трехразовое питание, которое она заработает.

— Я тебе говорила. Я вегетарианка. И не против работать за свою еду, если эту еду я могу употреблять.

Он прищурился.　

— Ты можешь есть то, что я принес, просто предпочитаешь этого не делать. Ты еще не поняла одного. Тебе не обязательно должны нравиться задания, который я даю, девочка, но ты должна их выполнять. Тебе не обязательно должна нравиться еда, которую я тебе даю, но ты всё равно должна её есть.

Она вздернула подбородок.　

— Я предпочту умереть с голоду.

Он подарил свою самую жестокую улыбку, просто скривив губы.　

— Это больше не вариант для тебя.

— Но…

— Ты сделаешь, как сказал, или пострадаешь.

От неё волнами исходил страх, зубы начали стучать.　

— Ты причинишь мне боль?

— Да. — Он всегда будет делать то, что должен, чтобы получить необходимое.

Она споткнулась, как будто её толкнули.