Темница для разума (СИ)

Но мне нельзя сейчас радоваться. Буду честна с собой, там наверняка бетонный пол, да и сколько придется копать! К тому времени как я закончу, Картер лично выпишет нас с сестрой. И да, ее тут я тоже оставить не могу. Возможно, других больных, но не ее.

Безысходность и страх возвращаются. Хорошо, здесь, в карцере, им самое место. Стоит мне выйти из этой комнаты как они тут же пройдут… Перекинуться на Радость.

Моя маленькая сестренка-сладкоежка. Ну кто же просил тебя воровать малину у нашей соседки, кто просил меня с тобой идти? Как в той сказке о Рапунцель мы не попадались ей на глаза некоторое время, а потом она поймала нас и прокляла…

— С тобой все в порядке?

Этот голос вырывает из мира карцера. Я знаю, что еще не время.

— Да, интерн Джордж, все хорошо.

— Другие пациенты из карцера мне даже не ответили. Может, им стало плохо и стоит попросить Алису…

— Они просто не хотят с вами разговаривать. — Толи он хочет их помучить, толи реально не знает, что она с ними делает, но я говорю ему правду: если в карцере начать шуметь, перебывание внути могут продлить еще на день.

Он молчит, наверно, задумался о том же.

— Обед уже начался, скоро вас должны покормить. Приятного аппетита.

Голос опять стал каким-то веселым. Видимо, до него так и не дошло. Ну и черт бы с ним, его-то точно никогда не шарахнут током и не напичкают таблетками, хотя как знать. Историк как-то рассказывал, что один врач и правда того, хи-хи… Он недолго продержался, где-то пять дней. История настолько стара, что даже сам Историк ее не видел: рассказали тогда еще живые пациенты.

Еда оказалась очень вкусной. Надеюсь, сестренке тоже понравилось. Теперь хорошее настроение уже не пройдет, а значит ей таки придется погрустить. Надо бы рассказать ей о моем плане, возможно, она воплотит его в жизнь потому что

(мне нельзя, оно не разрешает)

я не могу. Не хватит моего духу на такой риск. Несмотря на то, что наши характеры всегда противоположны, раньше именно она чаще всего былА радостью. Так что может ее душа сможет противостоять

(этому)

этой смертной скуке и депрессии. Такс, посмотрим, что тут у нас на тарелке. Таблетки… Надо их выпить, иначе они перестанут меня кормить. Картошка мясо… ничего такого, чем можно рисовать.

Эх, что-то подсказывает мне, что приведут ее именно в этот карцер. Ладно, тогда придется думать как эти двое и прибегнуть к радикальному, но доступному методу. Этот карцер, он не такой как все, каждая камера чем-то отличается. К примеру, из окошка этой торчит гвоздь. Надеюсь, достаточно острый.

========== 7.Изоляция вне карцера. ==========

Сегодня Инсанабили отбывала свое наказание на почетном месте за железной дверью карцера, а Штейн все смотрел в окно, бормотал себе что-то под нос и никого не слышал (кроме санитара, который влепил ему подзатыльник и повел к доктору). Другие пациенты решили прикрыть ее дверь, а после окончания сеанса пришел Джейсон, и вообще закрыл ее на ключ.

— А если она захочет выйти до отбоя, другие по нескольку раз в день бегают то в туалет, то за водой.

— Не мели ерунды, она и до этого почти не двигалась, а сейчас так вообще. Слышала, что сказал Картер? Все только усложняется, и она в скором времени должна умереть.

В этот день, она как и раньше лежала на своей койке и смотрела в потолок. Было только одно различие: раньше она не хотела выходить к другим больным, а теперь не могла.

Что-то больно кольнуло Зэд в сердце, как слезы Герды в сказке о снежной королеве. Она одна, заперта тут. Санитары просто ждут, пока она умрет, но ей не впервой.

Скажите, вам когда-нибудь доводилось видеть такую слабачку как Зэд? Каждую осень она непременно заболевала, и все это перерастало из обычной простуды в воспаление легких. Она вечно рыдала из-за содранных коленок и синяков: что в три года, что в десять лет, она никогда не могла помыть голову так, чтобы шампунь не попадал в глаза и не начинал щипать. Кто еще, как не маленькая Зед мог бы плакать по каждому пустяку и терять сознание от малейших ударов?

Так что когда она впала в кому никто не удивился.

Ее тело свело параличом, но мозг все еще работал. Каждый день она чувствовала, как маленькие клеточки ее тела постепенно умирают, но не хотела в это верить. Хэй, она ведь леди Зи — хрупкая и неуклюжая, как зомби (такую кличку ей дали одноклассники) и пускай она попала в такую ситуацию, но вскоре должна будет встать на ноги и все будет как прежде!

Однако больше она не вставала и свидетельством этому были ее родители. В те дни, которые Зэд называла ПОСЛЕДНИМИ, они стояли у ее кровати, уже даже не пытаясь погладить ее руку или поцеловать в лоб.

— Она умерла, дорогой, пора нам смириться с этим. Нужно отдать ее тело земле и оставить хоть немного денег для Анны.

— Я знаю, милая, старшей дочери мы уже не поможем, а так хоть у младшей будет достойная жизнь.

Зэд даже не знала, кто такая эта младшая и когда она успела появиться. Отец еще сомневался, мать, кажется, тоже, а потом они вышли из палаты и пропали навсегда.