Темное искушение

Конечно же, именно похоть должна быть его единственной смертельной слабостью.

Я держала его руки в своих, пытаясь помешать им прикасаться ко мне и тревожить мои чувства, хотя это движение вдруг обожгло меня своей интимностью, и я отпустила их.

– Пожалуйста, не делай этого, – выдохнула я.

Он не слушал меня. Он провел ладонями вверх по изгибам моих бедер, сжав мою талию и сильнее прижав меня к эрекции, что послало вдоль моего позвоночника еще одну волну тепла. Туман и что-то яркое окутали тьму в его взгляде, когда он смотрел на свои руки на моем теле. Он был где-то в другом месте – где-то, где викингов обуревала жажда крови, где они грабили и насиловали женщин.

Я не должна была бороться с ним. Или, может, не должна была сдаваться. Но это была бесполезная, нелепая борьба, из которой я никогда бы не вышла победителем, и я была поглощена своей собственной битвой. Тепло его прикосновений пыталось затуманить негодование в моем сознании.

Он положил руку рядом с моей головой, склонился и поцеловал мою шею, прикусив кожу, прежде чем втянуть ее губами, несомненно оставив засос для еще одного печального селфи. У меня перехватило дыхание. Он обхватил мою грудь и сжал, пробежав подушечкой большого пальца по соску. Я восстала против этого жаркого чувства, жажда бороться поднялась в моей крови.

Я не хотела этого.

Но мое тело не было в этом убеждено, когда он провел цепочку поцелуев вниз по шее и пробежал губами меж грудей. Он был на удивление нежен. Меня это возмущало.

Я хотела, чтобы он навредил мне. Я хотела боли.

Потому что тогда я буду чувствовать лишь ненависть.

Он втянул сосок в рот, и волна огня пронеслась в тянущей пустоте меж ног. Я попыталась оттолкнуть его, но он схватил меня за запястья, прижал их к матрасу по обе стороны от меня, сковав железной хваткой. Он переместился к другой груди и прикусил зубами тугую вершинку, прежде чем втянуть ее в рот. Я закусила щеку, чтобы сдержать рвущийся стон.

Его голова опустилась ниже, влажный жар языка коснулся живота. Мое тело напряглась как тетива, когда он прижался лицом к бедрам и вдохнул. Его теплое дыхание коснулось клитора, и внутри разгорелся жар, разгоняя напряжение в мышцах, словно растапливая масло.

– Котенок

, – сказал он, и низкий рокот его голоса заставил пульсировать все мое лоно. – Держу пари, ты такая же вкусная, как и твой запах.

Я никогда не думала, что это станет намерением, когда он победит.

Сжав одеяло по обе стороны от себя, я боролась с желанием поднять бедра навстречу влаге и жару. Для него это был просто еще один способ унизить меня, подчинить мое тело своей воле, тогда как мой разум по-прежнему презирал его.

Мольбы и борьба не остановили его, и, когда паника захлестнула меня, я выплюнула первые слова, которые пришли на ум:

– Что ты за садист? Думаешь, это пытка?

Он запечатлел поцелуй на внутренней стороне моих бедер, и я услышала в его голосе легкую улыбку.

– Мне не хочется пытать тебя прямо сейчас. Хочется посмотреть, как быстро я могу заставить тебя кончить своим ртом.

Он явно был уверен, что сможет сделать это быстро, и я ненавидела осознание того, что даже сейчас он, вероятно, сможет. Кажется, мое тело не забыло, как ему доставляли наслаждение и пищу, как пробудили отчаянное желание, которое наконец заставило меня почувствовать себя живой. Это желание все еще держало меня, не желая отпускать.

Стыд разрастался у меня в груди и обжигал глаза. Я ненавидела его.

Он унизил меня. Использовал. Вырвал мое сердце. А когда получит то, что хотел – голову моего папы, – выбросит меня как мусор. Слезы текли по моим щекам, меня уносило куда-то далеко.

Где было пусто и оцепенело. Должно быть, он почувствовал внезапную капитуляцию моего тела, прежде чем прикоснуться ко мне губами, потому что его взгляд поднялся к моему лицу. Он смотрел на меня долгое удушающее мгновение, затем отстранился.

Я лежала, уставившись в потолок, мое тело внезапно затрясло с каждым вздохом облегчения.

Когда он вернулся через несколько секунд, то схватил меня за запястье и попытался прикрепить его к железной спинке кровати. Я не сопротивлялась, когда он перешел к другому. Он, вероятно, считал меня жалкой: безвольно-покорная, со следами слез на щеках. Но меня больше не волновало, что он думает.

Он схватил меня за подбородок и повернул мое лицо так, чтобы я посмотрела на него.

– Будешь связана, пока я не удостоверюсь, что ты можешь вести себя прилично.

Я смотрела сквозь него. Он заметил, и напряжение в воздухе сжало мои легкие, а затем отпустило и осело на пол, спокойное и апатичное, словно гладкая вода. Я выдохнула, когда по щеке неожиданно прошлась подушечка его большого пальца. Она скользнула по моим губам и слегка оттянула нижнюю. Мягкая ласка, тяжелая от его власти.

– Только не говори мне, что я уже сломал свою зверушку, – задумчиво сказал он.

Все эмоции, запертые годами послушания, вырвались на поверхность, и мои глаза вспыхнули.

– Катись к черту.

Он улыбнулся.

– Спи крепко, котенок.

Глава пятнадцатая