Темное обольщение

– Знаешь что? – хрипло спросил Малкольм. – Я должен защищать тебя. Я не имею права тебя подвести.

– Да. Я понимаю тебя, – ответила Клэр, сглотнув застрявший в горле комок. Расправился ли Морэй с Маклинами? Считает ли он, что Малкольм ему больше не угроза?

Малкольм заглянул ей в глаза:

– Твой мир, возможно, и не похож на наш. Откуда мне знать? Но в моем мире я защищаю женщин. В моем мире я буду защищать тебя. Во всяком случае, попытаюсь, или погибну. – Его тон смягчился. – Ты ведь позволишь мне быть твоим защитником, красавица?

Клэр покорно кивнула. Что ей еще оставалось? Однако менять свои планы она не собиралась. Она не Мейрид, нисколько на нее не похожа. Каким бы сильным ни был Малкольм, она не станет полагаться на него, как какая-нибудь женщина XV века. У нее даже нет выбора. Во всяком случае, больше нет. Возможно, Малкольм прав в одном. Наверное, в душе она действительно воин, потому что горит мщением. Но спорить с ним она не собирается. Он никогда не откажется от своего решения. Малкольма терзает чувство вины. Он зол на себя за то, что не смог отомстить за поругание матери. Это чувство будет преследовать его всю жизнь. Впрочем, тот, кто стоял перед ней в темноте, был исполнен решимости.

– Тогда ты был молод и горяч, – сказала она. – Но сейчас ты другой, разве не так?

Глаза Малкольма сверкнули, и он поспешил отвернуться.

– О боже. Похоже, ничего не изменилось. Ты лишь выжидаешь момент. Ты не успокоишься до тех пор, пока не отомстишь Морэю, не заставишь его заплатить за совершенное им злодеяние.

Малкольм резко повернулся к ней. Взгляд его пылал ненавистью.

– Настанет день, и мы встретимся с ним. Я могу умереть. Но это не важно. Не важно потому, что на этот раз я заберу его с собой на тот свет.

Клэр пронзил страх, но не за себя, а за Малкольма.

– А твои силы равны его силам? – Похоже, ответ она уже знала. – Разве Магистры не пытаются вот уже много столетий победить его? Но два минуса никогда не дадут один плюс!

– Настанет день, – тихо повторил Малкольм, и от его голоса мурашки пробежали по ее коже. – Не бойся за меня. Тот день, когда я умру, зная о том, что Морэй тоже мертв, будет самым радостным в моей жизни.

Клэр на какой-то миг лишилась дара речи. Он невозможный человек, настоящий мачо, настоящий герой. Черт побери, он из тех, кто не страшится смерти.

– Ты веришь в своего мужчину, красавица? – спросил Малкольм и придвинулся к ней ближе.

В своего мужчину. Их взгляды встретились, и она не могла не ответить ему.

– Верю. Просто я беспокоюсь за тебя.

Его лицо медленно озарилось улыбкой. Он был так красив, что у нее перехватило дыхание.

– Я вижу, красавица, что ты неравнодушна ко мне. – Он сильнее сжал ее руку. – Но все равно мне противишься.

Клэр прикусила губу. Это был не вопрос, а констатация факта, и они оба понимали это.

– Иногда, – осторожно начала она, чувствуя, что ее сердце бьется так сильно, что готово выскочить из груди, – различие во мнениях мужчины и женщины это даже к лучшему.

– Хорошо сказано, – сказал он, понизив голос, и улыбнулся. – Переложи заботы на меня, Клэр. Позволь мне волноваться. Позволь мне сражаться. Позволь мне дарить тебе наслаждение… прямо сейчас.

В следующую секунду она оказалась в его объятиях, прижатая грудью к его крепкой груди. Ночь незримым черным бархатом ласкала обнаженные ноги Клэр, ее лицо и щеки. Мужской орган Малкольма, упиравшийся ей в живот, был тверд как камень.

Вот оно что, подумала она. Существовал лишь один способ примирить их взаимоисключающие точки зрения на окружающий мир.

– Малкольм, – прошептала она.

Он заглянул ей в глаза, и его огромные руки скользнули по ее спине. Одарив ее нежной улыбкой, он коротко прикоснулся губами к ее губам.

– Я знаю, красавица, что тебе нужно от меня. Я также знаю, чего хочу от тебя.

Его руки скользнули ниже и крепко сжали ей ягодицы, туго обтянутые тканью юбки и льняной рубашки. Клэр негромко ойкнула и ощутила его мощную, твердую, как камень, эрекцию. Его фаллос был настолько горяч, что, казалось, прожигал ее тело даже через одежду.

Он игриво провел языком по ее пухлой нижней губе. Клэр непроизвольно ахнула. Пальцы Малкольма тем временем скользнули под юбку и приблизились к тому месту, которое так страстно желало почувствовать его прикосновение. Его язык вновь пробежал по ее губам.

– Ты все еще носишь эти жалкие тряпки, – пробормотал он.

– Это… это юбка.

– Нет! – жарко выдохнул он, и они слились в жарком поцелуе.

Клэр мгновенно забыла обо всем на свете, кроме этого мужчины, которого ей так страстно хотелось.

Она стонала от удовольствия, а он, еще сильнее прижав ее к стене, попытался еще глубже проникнуть языком ей в рот. Клэр чувствовала, что вот-вот взорвется фантастически мощным оргазмом. Если же они по-настоящему займутся любовью, она точно умрет, не выдержав этого наслаждения, и отправится прямиком на небеса.